— Что поделаешь! — сказал Раффи.
Капитан посмотрел вниз на солдат, которые устраивались для длительного путешествия. Все, кроме дежурных пулеметчиков, отдыхали, лежа или сидя на корточках. Многие разделись до белья. Какой-то худющий парнишка спал, подложив под голову каску; тропическое солнце било ему прямо в лицо.
Брюс допил пиво и выбросил бутылку. Раффи открыл следующую и молча вложил ему в руку.
— Почему мы так медленно едем, босс?
— Я приказал машинисту не гнать, чтобы можно было остановиться, если вдруг пути взорваны.
— А… Эти балуба способны и на такое. Все они сумасшедшие арабы.
Теплое пиво, выпитое на жарком солнце, успокоило Брюса. Как хорошо не участвовать в кипящей вокруг жизни и не принимать решений.
— Послушайте, как поезд разговаривает, — сказал Раффи.
Брюс слушал стук колес.
— Да, я знаю. Можно заставить его сказать все, что хочешь услышать, — согласился он.
— А он еще и петь может, — продолжал Раффи. — У него своя музыка. Как эта.
Он набрал воздуха в гигантскую грудь, поднял голову и дал себе волю.
Глубокий зычный голос сержант-майора привлек внимание отдыхавших внизу солдат. Те, кто успел развалиться на полу, вздрогнули и сели. Присоединился еще один голос, сначала робко, потом более уверенно. Мелодию подхватили и остальные. Слова не имели значения, певцов заводил ритм. Они пели вместе уже не один раз, и теперь, как в хорошо спевшемся хоре, каждый голос нашел свое место, солисты вели, меняя темп, импровизируя и ускоряясь до тех пор, пока изначальная мелодия не исчезла, превратившись в один из племенных напевов. Брюс узнал в нем посевную песню — одну из его любимых. Он сидел, прихлебывая теплое пиво, а вокруг него штормовыми волнами разливалось хоровое пение, изредка прерываемое соло тенора.
Поезд двигался прямо в грозовые тучи на севере.
Вскоре из вагона внизу вышел Андрэ и, протиснувшись сквозь толпу, добрался до Хендри. Они о чем-то заговорили, и Андрэ внимательно, с серьезным лицом слушал, подняв голову на высокого Уолли.
Хендри обозвал Андрэ «куколкой». Описание очень подходило нежному лицу с большими карамельными глазами. Стальная каска казалась слишком велика для юноши. Андрэ внезапно рассмеялся, все так же глядя в глаза Хендри.
«Интересно, сколько ему лет? — подумал Брюс. — Наверняка не больше двадцати. Никогда я не встречал никого менее похожего на наемного убийцу».
— Как, черт побери, де Сурье угораздило попасть в эту заварушку? — произнес он вслух, и сидящий рядом Раффи ответил:
— Когда все началось, он работал в Элизабетвиле и не смог вернуться в Бельгию. Почему — не знаю, но, наверное, что-то личное. Его фирма закрылась, и, кроме как здесь, он нигде не мог найти работу.