— Из рыцарских побуждений, так сказать, — улыбнулся Храпко.
— Возможно.
Морозовы пришли в милицию в половине одиннадцатого. Несмотря на солнечное спокойное утро, старуха оделась тепло. В глазах ее можно было прочесть торопливую угодливость, хитрость и страх, страх, страх. «Она чего-то боится. Но чего?» — подумал Игорь, просматривая ее паспорт.
— Морозова? Анна Тимофеевна?
— Я, я самая, — пробормотала старуха, не спуская бегающих глаз с лейтенанта. — Зачем я только, старая, вам понадобилась. Ох, горе мое горькое…
— Пройдите в другой кабинет, — сказал Игорь, и велико было удивление Анны Тимофеевны, когда там среди незнакомых людей она увидела Мишку Самсонова.
Пожилой, коротко остриженный мужчина («главный», как не без основания заметила про себя старушка) попросил ее сесть и спросил, указав на Мишку:
— Вы знаете этого человека?
— А как же! А как же! — затараторила Морозова. — Знаю, это и есть Михаил Самсонов — Глашкин сын. Очень даже прекрасно его знаю… — В эти короткие мгновения она мучительно пыталась сообразить, что все это значит и нужно ли сейчас говорить о Мишке хорошее или лучше охаивать его. Придя к выводу, что в милицию доброго человека не возьмут, Анна Тимофеевна решила охаивать, а впрочем, — действовать по обстоятельствам.
— Скажите, пожалуйста, Анна Тимофеевна, — снова спросил пожилой, ночевал ли Самсонов у вас дома в ночь с первого на второе мая?
И Игорь заметил, как сразу же после этого вопроса страх и настороженность исчезли из старушечьих глаз. Теперь здесь была другая женщина: спокойная, с приветливой, даже сердечной улыбкой.
— Это он будет у Меня ночевать?! — Морозова недоуменно развела руками и глянула на вытянувшееся Мишкино лицо.
— Как же так… — забормотал тот растерянно. — Вспомните, вспомните-ка получше, Анна Тимофеевна… Тогда, первого, я ведь пришел к вам, потом…
— А потом и ушел сразу же, — перебила его старуха. — Пошептались о чем-то с Нинкой в коридорчике, и все на этом.
— Значит вы отрицаете, что Самсонов был у вас в квартире с шести часов вечера первого мая до утра следующего дня? — переспросил майор и, услышав в ответ энергичное «да», сопровождающееся призывом в свидетели всех святых угодников, разрешил ей уйти.
В кабинет вошла Нина. Простучав шпильками, несмело присела на краешек стула. Не успевшие загореть руки нервно затеребили изящную сумочку с блестящими замками. Сидела молча, напряженно, не поднимая ресниц. Птичье, как у матери, личико было невыразительным и вялым.
— Мы пригласили вас, чтобы выяснить одно очень важное обстоятельство, начал Семен Гаврилович. — Скажите, ночевал ли у вас Самсонов с первого на второе мая?