Большие руки водителя лежали на баранке руля. Руки с обкуренными желтыми ногтями, с крупными вздувшимися венами.
Добромыслов взял микрофон:
— «Переменный!» Я — «Седьмой». Следую по маршруту. Все в порядке. Как поняли? Прием…
Рация тихо гудела чуть потрескивая. Усталый голос ответил сквозь шум:
— «Седьмой»! Вас понял, для вас ничего нет, выполняйте маршрут.
И опять спокойное монотонное гудение. Темно-синий «газик» с красными полосами на дверцах был сейчас их рабочим кабинетом. Тепло мотора приятно согревало, знакомо пахло бензином.
— Тихое дежурство сегодня, — сказал Добромыслов.
— И вчера было спокойное, и позавчера, и завтра будет, — отозвался водитель. Он закурил и закашлялся. Красный огонек сигареты отражался в темном стекле. — Год назад было не так…
— Хорошо, — сказал Добромыслов. — Значит, люди становятся лучше.
— Дружинники «хлеб» отнимают, — усмехнулся водитель.
— Почему отнимают, — рассеянно сказал Добромыслов. — Помогают… — Он вспомнил недавнее. Час назад дружинники сдали им пьяного парня, сквернословившего и пристававшего к пассажирам в зале ожидания вокзала. Когда его посадили в машину, парень грозил расправиться и с Добромысловым, и с водителем, и даже с машиной, в которой его везли.
— Дружинники помогают, — снова сказал он.
Они ехали, сворачивая то в одну улицу, то в другую. Деревья густыми тенями опустились на дорогу, листва колыхалась под тихим ветром, тени на земле двигались, казалось, что асфальт неслышно колеблется.
— Владимир Петрович, давно хотел спросить, вы ведь в угрозыске начали, а сейчас — шофер, — сказал Добромыслов. — Почему?
Водитель взглянул на Добромыслова и пожал плечами.
— Это давняя история, Костя. В сорок восьмом я начал в угрозыске, да в том же году и кончил… Брали мы одного. Тогда вообще был тяжелый год для меня. Только из армии — и сразу в угрозыск! И сразу же дела — одно за другим. Через месяц нож в бок получил. Но не очень крепко. А в этот раз утюгом по спине!
— Чем?
— Чугунным утюгом. Мы с напарником вошли в коридор, а бандит за дверью стоял. Был такой — Прудаев, убийца, сволочь большая. Напарник прошел вперед, я замешкался, зацепился за порог, споткнулся, он из-за двери меня и ахнул между лопаток! Второй раз не успел. Напарник не дал…
— Взяли?
— Конечно, взяли. Таких разве можно упускать?!
На перекрестке они остановились. Оживленные люди переходили улицу. Быстрые тени сопровождали их. Лица мужчин и женщин в темноте казались мягкими и веселыми.
— Суббота… — сказал водитель.
— Ну, а дальше? — спросил Добромыслов, желая продолжить разговор.