– Разве что с Тархановым, – ответил Вадим, – такие уж у нас отношения. Служебно-приятельские…
Сказал он это таким, вроде бы и шутливым, но по смыслу категорическим тоном, что генерал понял – спорить с флигель-адъютантом бесполезно. Здесь другая страна, с собственными правилами и принципами.
– А у нас ведь ещё работёнка есть, – сказал Фёст Мятлеву, когда они вошли в квартиру, и почти незаметно увлёк его за поворот коридора. – С нашими пленниками пора бы уже подзаняться или на утро оставим?
– Да чего оставлять? – удивился генерал. – Взбодрился он достаточно, спать совершенно не хотелось, а беседа с бывшим коллегой может добавить адреналинчика, раз на благосклонность Герты сегодня рассчитывать никак не стоит. Обстановка неподходящая. Никакой приватности.
– Ну, быть по сему. Сейчас наших гостей на ночлег разместим, девчата освободятся – и вперёд.
– А девчата при чём? – удивился Мятлев.
– А они, Лёня, техническое сопровождение нам обеспечат. Мне отчего-то кажется, наш будущий пациент – натура до предела упёртая. Немного с ним пообщался, но, так сказать, вник. Я же совсем никаким краем не заплечных дел мастер. Не сумею быть достаточно убедительным в роли сотрудника «пытошного приказа». Вот девушки нам и помогут…
– Как? – поразился генерал. – Они с ним работать будут?
Голос Мятлева прозвучал так, что Вадим невольно рассмеялся.
– Увы, разочарую. Они тоже ни с дыбой, ни с «испанскими сапогами» близко не знакомы, зато иногда умеют быть чертовски убедительны…
Из глубин квартиры послышался трубный голос Воловича. Он, похоже, пришёл в себя от комбинированной алкогольно-морфиновой анестезии и теперь не то что-то вещал, не то чего-то требовал.
– Я сейчас схожу, своего приятеля до завтра успокою, – тонко улыбнулся Фёст, – он меня в основном раздражает, даже самим фактом своего существования, но иногда оказывается полезен. Я тут завтра-послезавтра хочу на нём несколько опытов поставить. Заодно и девчат предупрежу, пусть лабораторию для допроса с пристрастием готовят, а сначала «высоких гостей» на ночлег устроят.
Фёст за время своего достаточно монотонного двухлетнего «резидентства» на Столешниковом прилично разобрался в оставленном Лихаревым техническом наследии. Надо отметить, что из всех коллег, предшественников и преемников только этот «условный аггрианин» проявлял вкус и способности к изобретательству и рационализаторству, совершенствуя и приспосабливая к местным условиям свою «штатную» аппаратуру и её отдельные элементы. Наверное, представлял собой особую, предназначенную для функционирования в эпоху бурного технического прогресса, модификацию стандартного координатора.