— Обсушить, обогреть. И вообще…
И, резко задернув «молнию» куртки, взбежал по трапу.
К утру распогодилось. Даже потеплело. Море стало спокойнее.
Ветер сник, и только зыбь мерно колыхала уставшую злиться, посветлевшую воду.
Ребята уже отошли и рассказали, как они вздумали тайком пройтись на катерке рыбколхоза и были застигнуты непогодой.
На подходе к порту они вдруг «взбунтовались» и потребовали, чтобы их пересадили в их катерок, что тянулся за кормой на буксире. Хотя сам по себе факт буксировки уже не делает чести моряку, но буксир буксиру — рознь. И — кто знает! — но сложной мальчишеской психологии, вероятно, идти на поводу у боевого пограничного корабля было даже особо почетным.
Во всяком случае, в требовании звучала определенная морская гордость, и командир дал сигнал застопорить дизеля.
Мальчишек пересадили.
На рейде, близ входа в порт, капитан-лейтенант устало стянул с головы шлем, причесал пальцами волосы и просунул шлем в рубку, где возвратившийся с «Тритона» старший лейтенант наводил порядок в своем штурманском хозяйстве:
— Петр Васильевич, дай мою фуражку…
Не глядя, Санаев принял шлемофон, передав в обмен щегольскую фуражку командира.
— Пожалуйста. Потеплело?
— Спасибо… Так ведь не декабрь — февраль кончается.
— В самом деле? Скажи, пожалуйста!.. — равнодушно удивился старший лейтенант, поглощенный своим занятием.
Лихо, чуть набекрень, надев фуражку, Золотов посмотрел на часы: ровно восемь…
— На флаг… Смирно! Флаг поднять! — раздалась команда на кораблях. Замерли бело-черные шеренги на палубах эсминцев и крейсеров. Приветствуя собратьев, застыли «смирно» матросы и старшины на катере. Взоры их устремились к своему флагу, неяркое, прокаленное солнцем, исхлестанное ветрами и непогодой сине-зеленое полотнище которого не спускалось в эту ночь. Строгие глаза на молодых, усталых сейчас, лицах светились верностью и преданностью боевой святыне.
В торжественной тишине донесся перезвон склянок в военной бухте. На кормовых флагштоках стоявших там военных кораблей гордо поднялись бело-синие их знамена — символ и честь боевой славы русского флота.
— Вольно!..
Кораблей в гавани много. Тесно стояли они, выстроясь по ранжиру: старые громады кораблей первого ранга — крейсеров, низкие стремительные эсминцы, стальные веретена подводных лодок…
Катер под сине-зеленым флагом шел мимо них, держа к стоянке пограничного флота.
На кораблях возникло оживление. Офицеры и матросы подошли к леерам, с высоты корабельных палуб им открывалась картина, какую не каждый день увидишь.
По зеркалу гавани тихо шел скромный военный катер под пограничным флагом. Сверху он казался утюжком, медленно скользящим по морщинистому стеклу. Но этот утюжок вел и конвоировал два других катера. На одном из ник стоили с автоматами наизготовку матросы-пограничники.