В десять вечера я беру напрокат в аэропорту Сан-Хосе машину и еду на север, в Вудсайд, на встречу со своим сообщником.
Афера сродни браку. Все верят в романтические сказки про прекрасную половинку, которая будет тебя дополнять, которая сделает тебя цельной личностью и которую можно найти, надо только искать. Но реальность оказывается куда банальнее. Обычно сходишься на время с тем, кто рядом.
Так и в моей афере. Отчаяние и жадность заставляют выбирать странных компаньонов.
Подъехав к его особняку, я останавливаюсь у будки охранника. Там тот же человек, что и в прошлый раз. Именно он вел меня в подвал, после чего началась моя непростая история общения со стоматологом.
— Я приехал к господину Напье, — говорю я.
Охранник кивает.
— Езжайте по этой дороге к дому, там припаркуйтесь.
Он подходит к воротам и открывает их.
Луна почти полная, даже дорогу видно. Я медленно еду по гравию. Каждые десять метров по бокам встречаются фонарики. На вершине холма я вижу белый дом в испанском стиле с черепичной крышей. Снизу его освещают прожекторы. Я останавливаю машину в пятнадцати метрах от галереи. Меня встречает охранник в костюме. Лицо у него знакомое. Именно он выбил мне передние зубы.
— А новые зубы неплохо выглядят, — разглядывает он меня в свете луны.
— При нормальном освещении заметно, что они немного разного цвета, — объясняю я. Потом все же добавляю: — Стоматолог попался из Таиланда.
Охранник кивает и мерзко улыбается, словно я отпустил какую-то грязную шутку.
— Неважно, — сдаюсь я.
Он ведет меня по мощеной дорожке мимо плетеной мебели и горшков с бугенвиллией. Мы заходим в гостиную. Там я вижу Напье, склонившегося над бильярдным столом. На нем водолазка и брюки. Я впервые вижу его без костюма.
Охранник выходит из комнаты, не сказав ни слова. Напье не глядит на меня. Он отводит кий назад и бьет по шару. Биток, не вращаясь, попадает по «четверке», и та летит в угловую лузу. В одном этом движении кисти весь Эд Напье. Бьет он сильно, жестко, прямо. Никаких аккуратных ударов накатом. Никаких легких касаний.
Он примеривается к следующему удару: «пятерка» в центральную лузу. Не поднимая на меня глаз, Напье говорит:
— Неплохо сработано.
— Да, — соглашаюсь я.
Напье бьет по шару. «Пятерка» со свистом влетает в центральную лузу.
Наконец Напье отрывается от бильярда. Он прислоняет кий к столу.
— Какой-то ты невеселый для человека, только что ставшего обладателем двадцати миллионов долларов.
Я пожимаю плечами. Я хочу объяснить, что победа досталась мне дорогой ценой. Мои самые неприятные опасения подтвердились. Но зачем ему рассказывать? Напье — не тот человек, которого можно удивить предательством. С предателями он справляется. Одним движением. Сильным, жестким, прямым.