* * *
По телевизору передают биржевую статистику, а диктор Си-эн-би-си читает: «К новостям игровой индустрии. Сегодня консорциум „Евробет“ заявил, что не будет более бороться за право приобретения отеля „Трокадеро“ в Лас-Вегасе. Отказ „Евробет“ от участия в торгах позволит Эду Напье приобрести „Трокадеро“ и на его месте построить самый большой отель в Соединенных Штатах».
* * *
Знаете, о чем еще я думаю, сидя в одиночестве в пустом ресторане, потягивая пиво и заедая его бургером? Я думаю, что удачная афера сродни ужину. И в том, и в другом имеется смысл, если есть с кем его разделить. Что проку, если все равно сидишь в отеле один-одинешенек и тебе даже поговорить не с кем?
* * *
Вернувшись в номер, я кладу черный дипломат Элиху Катца на кровать. Красно-коричневое одеяло сшито из толстой ткани, жесткой, как засохший французский багет, на нем осталась высушенная сперма сотен гостей. Цветы на одеяле призваны скрыть следы ботинок и колесиков от дорожных сумок, которые побывали в самых грязных уголках земли.
Я открываю дипломат и достаю из него три бумажных пакета. Пакеты мятые, туго завернутые, как в спешке собранные остатки обеда. Я осторожно разворачиваю один из пакетов и высыпаю его содержимое на одеяло. Гляжу на аккуратную горку небольших бриллиантов — в один-два карата каждый. Они похожи на маленький песчаный замок. Бриллианты сверкают даже в скудном свете гостиничной лампочки. В каждом пакете их на пять миллионов долларов.
Я складываю бриллианты обратно в пакет. Беру по одному, зажав между большим пальцем и указательным. Я сворачиваю пакет и кладу обратно в дипломат. Затем открываю второй пакет и высыпаю содержимое на одеяло. Еще один песочный замок стоимостью в пять миллионов долларов. Закончив со вторым пакетом, проверяю третий.
Бриллианты — это валюта для таких, как я. Они маленькие, ценные и не выдают обладателя. Ну и, конечно, они красивы. Главное, не привязываться к ним. Скоро у меня их не будет, я отдам их Андре Сустевичу.
* * *
Завтра я отдам эти бриллианты Профессору, чтобы рассчитаться с долгом.
Не каждый день крадешь деньги у человека, а потом выплачиваешь ему свой долг его же деньгами. Согласитесь, изящный ход. Этим я могу справедливо гордиться.
* * *
В понедельник, когда я закончу все дела с Сустевичем, настроение у него будет падать, несмотря на полученные от меня деньги. Настроение будет ухудшаться по мере того, как будет падать цена акций HPPR. В понедельник утром звездный час компании закончится, и ни один разумный инвестор не станет покупать их акции, все вернется на круги своя — цена акций «Галифакс протеин» резко упадет до первоначальной цены, где-нибудь центов до трех за акцию. Те восемь миллионов акций, которые Сустевич купил в надежде потом перепродать их Напье по десять долларов, окажутся ничем, как та породистая собака оказалась безродной дворняжкой.