— Ничего хорошего из этого не вышло, — объясняет Тоби.
— Понятно, — уступаю я.
— Пап, ну почему все надо воспринимать в штыки?
— Нет, что ты, — поднимаю я руки в знак примирения. — Ты у меня замечательный.
— Только давай без этой твоей снисходительности.
— Ну что ты, какая снисходительность? Я же люблю тебя.
Это правда. А кто не любит собственного сына? Несмотря на то, чем сын занимается. А если Тоби и сбился немного с верного пути, то чья это вина, если не моя? Когда ему было четырнадцать, я развелся с его матерью — она застала меня в постели со своей лучшей подружкой, Ланой Кантрелл. Спустя два года меня посадили в тюрьму за мошенничество. Отец Тоби — лживый и похотливый преступник. Разве мог его сын вырасти другим?
— Просто я рад тебя видеть, Тоби.
Я подхожу к нему и обнимаю. Он даже не меняется в лице. Обнимая его, я замечаю, что он лысеет. Даже сильнее, чем я. И если раньше я чувствовал себя обиженным и обделенным сыновней любовью, то теперь у меня еще такое ощущение, что одной ногой я уже стою в могиле.
* * *
Мы отправляемся в кафе «Блю Чалк» через дорогу, чтобы выпить пива. Тоби садится за столик на втором этаже. Видимо, оттуда проще наблюдать за студентками, сидящими внизу.
Официантка приносит нам по пинте пива. Мы чокаемся, и я говорю:
— Очень рад тебя видеть, Тоби.
— Я тоже, пап.
Я отпиваю из кружки.
Тоби тоже пьет. Не особенно аккуратно, большими глотками, не отрываясь. Когда в кружке остается четверть пинты, он ставит ее на стол, довольно восклицая:
— Эх!
— Может, у меня переночуешь? — предлагаю я.
Тоби склоняет голову, удивленно глядя на меня. На мгновение у меня возникает ощущение, что я зашел слишком далеко и давлю на сына. Но он отвечает:
— Знаешь, на самом деле я хотел попросить тебя приютить меня на какое-то время.
— Приютить? — удивляюсь я. — Конечно, буду только рад.
Я поднимаю кружку. Пытаюсь отпить пива. Не хочу, чтобы Тоби показалось, будто я на него давлю. Надо успокоиться. Раз, два, три — считаю я про себя. Хорошо. Теперь можно.
— И как долго ты сможешь пробыть у меня?
— Не знаю. Пока все не уляжется.
— Понятно, — довольно улыбаюсь я.
Я жду от него объяснений, что именно должно улечься. Но Тоби молча потягивает остатки пива и разглядывает студенток внизу. Допив остатки пенного напитка, он отодвигает кружку в центр стола.
— Не отставай, — говорит он. — Допивай.
Я пью. Поняв, что сам Тоби ничего не собирается рассказывать о своих злоключениях, спрашиваю:
— Так что там у тебя стряслось? От кого тебе надо спрятаться?
— Да ничего особенного. Не бери в голову.
Я уже вижу, как пройдут следующие месяцев шесть: Тоби лежит на полу посреди комнаты в спальном мешке, позади него валяются пустые пивные бутылки, а я по три раза за ночь встаю в туалет, и мне постоянно приходится через него перешагивать.