— Он в сто восьмой палате. Это по коридору налево, — показывает она рукой.
Я иду в сто восьмую палату. Тоби лежит под капельницей, загипсованная нога подвешена на растяжке. Под глазом огромный синяк. Он не спит. Рядом с ним, склонившись, стоит Селия, моя бывшая жена. Она всегда меня опережает, когда дело касается Тоби. Это началось еще с тех времен, когда мы были женаты. Хотя именно она принимала все слишком близко к сердцу, именно она закатывала скандалы, разбрасываясь обвинениями, как тарелками на греческой свадьбе, Тоби всегда больше любил мать. Я был непоколебим, но ему нравилась ее мягкость.
Я вхожу, и Селия поднимает на меня взгляд. Лучше бы она не заметила моего появления. В ее глазах одновременно злость (я не смог защитить Тоби), разочарование (я опоздал) и брезгливость (я всегда опаздываю). Нет ощущения, что любовь к сыну нас здесь объединяет. Одна лишь горечь.
Я подхожу к Тоби.
— Привет, пап, — тихо здоровается он.
— Что случилось?
— Кое-кто в гости зашел.
— Серега Костолом?
Он пытается кивнуть, но ему явно тяжело.
— Да. Только не Костолом, а Костоправ.
— Ему сломали ногу и два ребра, — взвизгивает Селия.
Судя по ее тону, бывшая жена винит во всем меня, словно я сам избил Тоби.
Взглянув на нее, я вспоминаю, почему она в свое время показалась мне симпатичной. У нее длинные, темные, слегка вьющиеся волосы. Селия — стройная женщина с глазами, которые сверкают почище фейерверка. Носик тонкий, с едва заметной горбинкой. Но за эти двадцать два года все, что меня в ней привлекало, потускнело. Когда-то давным-давно лицо Селии излучало силу. Теперь у нее мешки под глазами и усталый вид, словно та сила, которую я так в ней любил, истощила ее. Когда-то она была тонкой и изящной, теперь это беспощадная пантера, всегда готовая к броску.
— Здравствуй, Селия, — говорю я настолько доброжелательно, насколько могу.
В палату входит молодой человек в белом халате. Похоже, ровесник Тоби. Я вспоминаю, что в Стэнфорде есть медицинский факультет, и снова чувствую себя человеком, который одной ногой уже стоит в могиле. Я с ужасом понимаю: следующее поколение врачей — тех, кто будет лечить мои старческие болезни, будь то порок сердца, рак или диабет, — окажется младше моего сына. Время летит. Безжалостно летит вперед.
— Господин Ларго? — говорит юный эскулап. — Я доктор Коул.
— Здравствуйте, доктор, — жму я его руку.
— С вашим сыном все будет в порядке. Его немного побили. К счастью, хозяин дома быстро его обнаружил.
— Молодой парень, — объясняет Тоби.
«Ну, замечательно, — думаю я. — Мало того, что я должен Арабчику мистера Грильо за квартиру, так теперь я еще и обязан ему жизнью сына».