— Тебе нравится?
Энн очнулась: Джон повернулся и смотрел на нее. Она быстро ответила, не желая его разочаровывать:
— Он прекрасен. Но ведь тебе, должно быть, все говорят это.
Ей показалось, что Джон искал чего-то в ее лице и ждал большего. Однако, не добавив ни слова, он взялся за руль и повел машину дальше медленно и старательно, как и всю дорогу от Лондона, то ли из-за больной ноги, то ли из-за чего-то другого — возможно, из-за ее присутствия в машине.
Когда Энн узнала, что он намерен сам вести машину, она запротестовала.
— Ненавижу сидеть сзади, — сказал он. — И в любом случае слуги — лишняя помеха. Я хочу, чтобы мы были одни.
Она ничего не могла возразить. И хотя она не раз замечала, что боль в ноге беспокоит его, он не жаловался.
Утром после венчания они поехали из Литтл Копл в Лондон поездом. Это была утомительная и шумная поездка. Майра и близнецы болтали без умолку. И только спустя какое-то время Энн обратила внимание, что Джон почти не участвует в разговоре. Сама же она немного расслабилась: ее семья была с ней. Но в церкви она была очень скованна.
Этим утром она проснулась с навалившимся на нее тяжелым чувством страха. Когда она открыла глаза, страх уже ждал ее, как зверь, готовый к прыжку. И Энн вспомнила: сегодня день ее свадьбы. Она вскочила с постели, раздвинула шторы, распахнула окно и глубоко вдохнула свежий утренний воздух. Ей казалось, что она задыхается. Как будто огромная рука легла ей на плечи и ведет ее… в неволю.
На туалетном столике лежали три розовые кожаные коробочки. Энн смотрела на них и старалась разобраться в своих чувствах. Сапфиры были очень красивы, и девушку, все драгоценности которой состояли из простой золотой броши и браслета, принадлежавших ее матери, их великолепие просто ошеломляло.
Жена Джона, конечно, должна носить драгоценности, этого требует его репутация, и она должна ее поддерживать. И все-таки ей очень хотелось, чтобы он еще немного подождал с этим.
Все время, с первого дня знакомства, он хотел ей дарить какие-то вещи, и всегда, вплоть до вчерашнего вечера, Энн отказывалась от его подарков. Но справедливо ли это по отношению к Джону? Ведь если бы он не дал ей обручального кольца, его, несомненно, можно было бы осудить. Но ее пугал выбор драгоценностей. Они казались ей цепями, цепями, которые она вынуждена принять, поскольку связана с ним договором.
Было еще очень рано, и, одевшись, Энн пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак, как делала это тысячи раз прежде. Все было готово, когда, зевая, появилась Майра. Свежая, чистая, юная, с волосами, свободно заброшенными на спину, она была похожа на весну.