Женщина провела меня по лестнице и открыла дверь на чердак. Там, лежа на полу в пятне солнечного света, девочка, одетая в лохмотья, играла со своими волосами, которые ниспадали с ее плеч. Увидев женщину, она испуганно отшатнулась и, встав на четвереньки, побежала, как собака, под стол, стоявший в углу комнаты.
— Бедняжка испугалась, — сказал я.
— Она всегда такая, — ответила старуха. — Могу заверить вас, сэр, крошка очень привязана ко мне. Она так непохожа на других детей, что я не выпускаю ее из дома. Она очень слабенькая, и я часто думаю, что было бы лучше, если бы Господь из жалости забрал ее из этого скорбного мира.
— Какая чушь! Не говорите так! Сколько ей лет?
После некоторого колебания, она сказала, что не помнит возраст ребенка, но примерно оценила его в четырнадцать лет.
—Значит, вы хотели, чтобы я прочитал линии на ее руках?
— Да, сэр, — ответила женщина. — И чтобы вы обратили особое внимание на то, сколько она проживет. Я должна знать, какой срок остался у нее в этой жизни.
После некоторых уговоров с моей стороны и угроз от женщины, нам удалось заставить малышку показать свои ладони. Я почти тут же пришел к заключению, что она не является ребенком странной пары. Наследственные законы влияют на линии рук слишком сильно, чтобы я мог ошибиться. Как породистая лошадь не может родиться от осла, так и этот ребенок не мог быть отпрыском такого отребья. Но я держал свои мысли при себе и, исследуя руки, заметил, что хотя девочка родилась в интеллигентной семье, ее Линия Ума была абсолютно не развита. Взглянув на женщину, я строго спросил:
— Разве можно растить ребенка без какого-либо обучения?
Выражение страха на лице старухи показало мне, что я имел над ней власть. Поэтому я решил использовать свой авторитет для пользы ребенка. После полдюжины противоречивых оправданий, женщина призналась, что ребенок ничему и никогда не обучался и едва понимает человеческую речь. Они почти не разговаривали с девочкой.
«Боже мой, — подумал я, — возможно ли такое?» Но мои глаза свидетельствовали это. Девочка не знала простейших английских слов. Она произносила только звуки, сходные с криками животных. Особый визг выражал ее привязанность, но слов она почти не знала. Я был настолько шокирован, что уже не мог продолжать сеанс. Отложив маленькие руки в сторону, я тихо, но грозно потребовал от женщины рассказать мне историю ребенка. Охваченная суеверным страхом, старуха побледнела, быстро закрыла дверь, чтобы муж не услышал ее слов и, пока девочка играла со своими волосами у наших ног, она — вероятно, впервые в жизни — изложила правдивую историю.