Так и крутился Вася в его немолодом уже, прямо скажем, возрасте. Дома – ребёнку месяца ещё нет. На работе – форс-мажор на форс-мажоре, административный клиническим погоняет. В лаборатории центрифугу вдребезги ночью разнесло. Кровь по стенам, пробирки в толчёное стекло, санитарка в офтальмологию госпитализирована. Не то чтобы из ряда вон событие, но и тут главврач – первый. А капля уже, ей-ей, последняя. Для любого другого. Вася и тут спокойствие сумел сохранить. А как его не сохранить, если утром в гинекологию такое привезли, что никто, кроме него, и не пойдёт. Никто, кроме него, потом не отмоется, если что. Остерман же настолько в белом – на самом деле, а не фигурально, – что с него и тут, если что, как с гладкого гуся вода. Так что и на мобильный не всегда ответишь. В операционную же его не возьмёшь. На разносе в министерстве отключать принято. Потом – снова операционная. А он, оказывается, в министерство его и не брал. Смене на стол кинул, перед тем как уехать. Люся прорывается, как ненормальная. Люся просто так звонить не приучена. Она понимает, что Вася – главный врач блатного родильного дома, доктор наук, доцент кафедры – ему просто так звонить нельзя. Ну, не мог он час назад ответить. Никак не мог. Но акушерке крикнул, чтобы перезвонила ей, Люсе. А Люся что-то не отвечает. И жена не отвечает. Размылся Вася к чертям собачьим, начмеда вместо себя за стол воткнул – и домой полетел. Как во сне над бездной – стремительно. И надо же – ни пробок, ни гаишников. Мистика да и только…
Машину даже во двор не стал загонять. Охотничий рефлекс сработал – если с пространством что-то не так, нужно действовать осторожно. Быстро, бесшумно и осторожно. Проверить. Оценить…
Выскочил у ворот – и во двор. Быстро.
К дому. Ещё быстрее. На тонкой струне готовности. Стремительно и бесшумно. Как кошка. Большая кошка на охоте. Как будто сам животным стал. Нет, ему, конечно, были знакомы похожие состояния. Он же всё-таки акушер-гинеколог с колоссальным опытом. Оперирующий. И охотник. Хоть и не часто, но с малых лет практикующий. А колоссальный опыт рано или поздно развивается в интуицию. Как развивают мускулатуру регулярные упражнения, как чувство настороженности развивается со временем в предвидение. Но тут было совсем другое. Не предвидение. Тут сейчас уже была опасность. Угроза. Животу. То есть – жизни. Не Васиной конкретной, а жизни вообще. Как форме существования белковых тел. Жизни как таковой. Жизни как лёгкому парению и мягкому нырянию…
Поэтому двигаться надо было стремительно. Но бесшумно.