– Спасибо. Что мы можем для вас сделать? Для него…
– Не сегодня. В десять утра будьте здесь. Нет, дальше. Видите вон тот столб с фонарем? Приходите туда. Захватите одеяло, деньги и миску. Деньги для него. А сейчас идите домой.
Я бросился к неподвижно стоявшей у ворот Алмаз. Юбки топорщились вокруг нее, словно цирковой шатер, белая габби обматывала голову и плечи, только глаза оставались открытыми. Она и слышать не хотела о том, чтобы покинуть пост, собиралась провести здесь всю ночь. Ничто не могло ее убедить. В конце концов мы принуждены были уступить. Алмаз согласилась надеть Хемин свитер и поплотнее укуталась в габби.
Телефоны, к счастью, работали. Матушка позвонила из дома в британское и индийское посольства, и те обещали прислать утром своих представителей. Говорить с членами августейшей семьи матушке не имело смысла, если уж сын императора был под подозрением, то племянницы и внуки тем более. Ходили слухи, что младшие офицеры армии ропщут и считают ошибкой неучастие своих генералов в перевороте; наверное, частичка правды в этом была, а то с чего бы императору поднимать сразу всем армейским офицерам довольствие. Поговаривали еще, что только извечное соперничество между лейб-гвардией и армией спасло его величество.
В ту ночь Шива и я спали в одной постели с Хемой. Подушка пахла брильянтином Гхоша. Стопка его книг громоздилась на тумбочке, в «Указателе дифференциальной диагностики Френча» страница была заложена ручкой, на книге лежали его очки для чтения. В выполняемых им на сон грядущий ритуалах – десятикратном втягивании живота, возлежании на тюфяке с закинутой назад головой (он называл это антигравитационными процедурами) – не было ровно ничего выдающегося, но в его отсутствие они стали казаться особо важными. «Еще один день в раю», – неизменно говаривал он, касаясь головой подушки. Теперь я понимал, что он имел в виду, день без происшествий – драгоценный дар. Мы втроем лежали в постели и ждали, как будто он вышел на кухню и вот-вот вернется. Хема всхлипнула и прошептала, вторя нашим мыслям:
– Господи, обещаю никогда больше не помыкать этим человеком.
Матушка, решившая заночевать в нашем доме и лежавшая в нашей с Шивой постели, отозвалась:
– Хема, спи. Мальчики, помолитесь. Не надо волноваться.
Я помолился всем божествам в комнате, начиная с Муруги и заканчивая кровоточащим сердцем Иисуса.
Алмаз воротилась ранним утром. Новостей не было никаких.
– Но когда приезжала или отъезжала машина, я вставала. Если в машине был доктор, он меня видел.
Хема и матушка собирались отправиться к десяти на условленное место с едой, одеялами и деньгами, а потом заняться посольствами и императорским семейством. Хема убедила нас остаться дома.