Она не спала уже около часа, но еще не была готова встретить новый день. Каникулы в этом году ощущаются как-то иначе. Вчера она повела младшего брата Джону на прогулку по берегу. На верандах домов, мимо которых они проходили, то тут, то там виднелись рождественские ели. В это время года здесь оставалось совсем мало людей, но Джону не интересовали ни волны, ни чайки, забавлявшие его всего несколько минут назад. Он хотел одного: бежать в мастерскую, — и Ронни отвела его туда, хотя он провел там всего несколько минут, прежде чем без единого слова уйти.
На тумбочке, рядом с кроватью, лежала стопка фотографий в рамках, которые она утром забрала из ниши маленького пляжного домика. Ронни в тишине рассматривала их, пока не услышала стук. Ма просунула голову в дверь.
— Завтракать будешь? Я нашла в буфете овсяные хлопья.
— Я не голодна, ма.
— Нужно хоть что-то съесть, милая.
Ронни продолжала смотреть на груду фотографий отсутствующим взглядом.
— Я была не права, ма. И теперь не знаю, что делать.
— Это ты об отце?
— Обо всем.
— Хочешь поговорить?
Не дождавшись ответа, мать подошла и села рядом. — Иногда совсем неплохо выговориться. Сразу легче становится. Последние дни от тебя слова не дождешься.
Волна воспоминаний нахлынула на Ронни: пожар и восстановление церкви, витражи, песня, которую она наконец закончила.
Ронни думала о Блейз, Скотте и Маркусе. И об Уилле, конечно. Ей всего восемнадцать, но позади осталось лето, когда ее предали. Когда арестовали. То лето, когда она влюбилась. Все случилось совсем недавно, и все же иногда она чувствовала, что тогда была иным человеком.
— Как насчет Джоны? — вздохнула она.
— Его нет. Брайан повел его в обувной. Он настоящий щенок, у которого ноги растут быстрее всех остальных частей тела.
Ронни улыбнулась, но улыбка померкла так же быстро, как появилась. Ма молча собрала ее волосы и скрутила в конский хвостик на затылке. Она делала это с тех пор, когда дочь была совсем маленькой. И как ни странно, Ронни и сейчас это успокаивало.
— Скажу тебе вот что, — продолжала ма, подходя к шкафу и ставя чемодан на кровать. — Почему бы нам не поговорить, пока складываешь вещи?
— Я даже не знаю, с чего начать.
— Лучше всего сначала. Джона что-то упоминал о черепахах?
Ронни скрестила руки, зная, что история началась раньше.
— Не совсем. Хотя, когда это случилось, меня там не было; думаю, что на самом деле лето началось с пожара.
— Какого пожара?
Ронни потянулась к фотографиям, осторожно вынула лежавшую между двумя рамками потертую газетную вырезку и протянула матери.