Алкоголь и мат мог привести наш спор к драке.
— Но бабы у них хорошие! — осенило директора Дирекции, и всё закончилось.
Я собрался уходить. И тут Сидор, как мне показалось, о чём-то вспомнив, попросил меня с ним поговорить. Пошли во вторую «корреспондентскую» комнату. Там никого не было. Начальник начал издалека.
— Не обращай внимания. Мы тут все спорили…
Тут он посерьезнел. Внешность, всё-таки, у него обманчивая.
— Как тебе вообще у нас работается?
— Пока хорошо. Интересно…
Отвечаю, но понимаю, что собеседник меня почти не слушает.
— Есть претензии к моей работе?
— Да нет… Продолжай так же. Ребята к тебе хорошо относятся. Да…
Сидор в нерешительности покусал растительность под своим носом. Потом осторожно потрогал её, и снова стал покусывать. Я ничего не понимал.
В соседней комнате слышались громкие голоса. И тут Сидор опять стал пьяный. Решительно облизал губы, усы и убил.
— Дай я у тебя отсосу.
— Чтооо? — я почти не услышал своего голоса.
Стою как столб — замер, как мёртвое дерево. Вроде бы я почти не пил.
— Ну, дай я в рот возьму, — повторил просьбу Сидор.
И тут директор Дирекции информационного вещания НТВ начал активные действия — потянул руку к моей рубашке, другой попытался схватить ниже пояса. Только тут я пришел в себя, и резко отшагнул.
— Ты чё, Игорь? Ты что о. ел?
— Пошли ко мне в кабинет, — язык у него стал заплетаться. — Ты боишься, что нас кто-то увидит, дурачок?
Это он меня так успокоил. Пришлось сделать своему начальнику немного больно. Месяц Сидор со мной, слава небесам, не здоровался. И судя по моей зарплате, я стал работать за идею.
Нет, я не последователь Хрущёва. Я не о гомофобии. Здесь другое. Вот предложишь создать на телеканале профсоюз или послать цензуру с Кремлем и нашими начальниками-резидентами Кремля — так на человека начинали смотреть, как на ничего не понимающего дурака. «Ты ещё молод… Это пройдет… Мы вот бились во время «развала» [1] … Но ничего не вышло — люди нас не поддержали, быдло…» И т. д. А не имеющие никакого отношения к работе участие в оргиях и намеренное (!) выставление на показ своей нестандартной интимной жизни — многими остальными коллегами воспринималось не только, как допустимое, а даже как нечто оригинальное. Интересное. Даже многие девушки, слушая или пересказывая эти истории, смущенно улыбались, но по глазам их видно было — восхищались. Мол, «душа поэта в поисках», «настоящий художник». Они, якобы, неординарные личности, им важен не сам факт похоти (или ещё чего-нибудь, например, кражи), низости — а «факт осознания своей низости». Один из