«Преподаватели детям или дети преподавателям? — едва не вырвался у меня вопрос, но я не стал сразу ёрничать.
— Вы предлагаете представителям ряда профессий проходить добровольное тестирование…
— Да, да. Я считаю обоснованным и полезным вплоть до законодательного закрепления добровольного тестирования на наркозависимость…
— Но это же нарушение прав. Начнут с ряда профессий, а закончат всеми.
— С чего Вы взяли? Тестирование на наркозависимость не нарушает прав человека, — Черкесов перешёл на государственнический пафос. — Потому что государство обязано защищать общество от наркоугрозы!
— Зачем принимать закон о тестировании, если оно добровольное? Всё-таки! — продолжал я цинично его мучить. — Тестирование — добровольное или принудительное?
У Черкесова задрожали губы, мелко-мелко. Лицо побледнело. Только что это был довольный жизнью, неплохим началом дня человек. Он уже представлял, как его слова будут обсуждать, смаковать, спорить о них. Маховик закружится. А тут… Его ход конем не продержался даже часа, дорогую сердцу пиар акцию топчут сапогами прямо в его присутствии.
— Эти тесты — не станут ли новым источником для коррупции и имитацией борьбы с наркотиками? — допрос продолжался.
— А вам какое дело? — сказал он спесиво и зловеще.
Глава Госнаркоконтроля смотрел на меня и, видимо, с тоской думал — попадись я ему, когда он был следователем 5-го отдела ленинградского Управления КГБ. Конечно, если бы не присутствие коллег, через некоторое время допрашивали бы меня.
— Я сейчас разговаривал со школьниками, говорят, здесь везде продают наркотики.
Это уже было слишком. Теперь Черкесов задрожал всем телом.
Вдруг кто-то мощным толчком с фланга оттеснил меня от жертвы. Это была Майя Иванова. Теперь я понимаю, за что ей дали звание полковника.
— Это заказ? — зашипела она, вцепившись мне в рукав и вытолкнув подальше от начальника.
— Что? Какой заказ?
— Скажите. Ну, пожалуйста, — полковник-пресс-сек попыталась меня завербовать «по-хорошему». — Ну, честно!
Я едва не перешел с ней на «ты», сказав: «Ты что — дура?». «Плохо, плохо работаете», — подумал я. И тут на мгновение в душе у меня началась борьба. Боролись деликатность и злорадство.
«А что? Почему бы не поиздеваться. Ну, например, над манией преследования Черкесова?» — уговаривало злорадство.
«Не опускайся до уровня этого маньяка в погонах», — пыталась удержать деликатность.
«Они этого не стоят. Не церемонься. Подыграй, он поверит — потому что ждёт что-то в этом роде», — напирало злорадство.
И я «раскололся».
— Майя, только Вам, — зашептал я ей с очень серьезным лицом. — Это — специальное задание от руководства. Вчера вечером получил от начальства — сделать черный пиар Черкесову. Так и сказали: «Надо его с дерьмом смешать!» Вопросы мне специально расписали…