«Отпусти! – Андроид понял, что в своих действиях выбрал верное направление. – Отпусти добычу и уходи».
Иной бессвязно зафыркал и наконец издал звук, который Бишоп идентифицировал как фразу «Боюсь». Чего он боялся? Людей? Боялся отпустить человека? Или чего-то третьего?
«Отпусти», – повторил Бишоп, ничуть не обращая внимания на вытаращенные глаза сержанта и Эккарта. Казаков беззвучно матерился под нос, удивляясь, как жесткая лапа Иного еще не переломала ему ребра.
Зверь растерянно повел головой, коснулся второй парой челюстей головы Казакова и… И начал постепенно ослаблять хватку.
Естественно, что наладившийся зыбкий контакт Бишопа с Иным прекратился, как только в коридоре нарисовался радетельный Веня Гильгоф. В его правой ладони красовался ретранслятор инфразвуковых сигналов.
– Я уже иду! – провозгласил многоученый аналитик. – Сержант, не стойте столбом, отойдите! Бишоп, к стене! Сейчас я его…
Иной попятился и неожиданно сжал грудь Казакова так, что лейтенанту стало тяжело дышать. Хвост зверя изогнулся дугой, кончик с поблескивающей на острие капелькой нейротропного яда устремился прямо в лицо доктору. Еще немного – и ударит.
– Лейтенант, отчего вы так бледны? – прощебетал Гильгоф, направляя свой прибор на Иного. – Ты, красавец, отпустил бы господина Казакова? Он невкусный, честное слово.
– Идиот, – слабым голосом выдавил из себя командир экспедиции, попутно пытаясь определить, мокрые у него штаны или нет. Кажется, пока нет. Это ж надо так опростоволоситься! Болтаешься, как последний дурак, в когтях жуткой твари, которая не в каждом ночном кошмаре приснится!
«Воображаю, как это будет выглядеть на видеозаписи, – почему-то подумал Казаков и, наклонив голову, попытался вытереть мокрую от слюны Иного щеку о его же лапу. На ощупь зверюга была шершавой и холодной. – Нет, если эта история кончится благополучно, меня всю оставшуюся жизнь дразнить будут!»
Иной продолжал потихоньку отступать. А Гильгоф с нарастающим ужасом убедился, что ретранслятор по-прежнему не действует. И это несмотря на то, что новая батарея была полностью заряжена, а индикаторы свидетельствовали – сигнал, моделирующий приказ материнского организма, идет. Зверь никак не реагировал.
Казаков так до конца жизни и не понял, за чье здоровье ему следует ставить свечку в церкви. За Бишопа? Или за ИР «Юлия Цезаря»?
Фантом, созданный искусственным разумом, появился прямо перед мордой Иного, сбивая животное с толку – с виду человек, а на самом деле пустота. Бишоп снова отдал приказ на языке серебристых Иных – «отпусти». Маша Ельцова потом смеялась, говоря, что у зверя от обилия впечатлений и звуков не выдержали нервы. Видимо, так и случилось – Иной взвизгнул, отскочил назад и резко отшвырнул в сторону Казакова, который величественно воспарил над полом и непременно разбился бы о стену, не подхвати его вовремя незаменимый андроид. Одновременно Иной ударил наконечником хвоста по ладони стоящего всего в трех шагах онемевшего Гильгофа, поцарапав кожу и заодно разбив ретранслятор, – только микросхемы полетели.