Пародия на боевой корабль даже имени не имела. Так, миноносец №273, ровесник баржи, а по размерам – куда меньше. И выглядел он до крайности уставшим от жизни. Начальствовал на нем немолодой мичман с признаками застарелого пьяницы. Таких жалеют, дают выслужиться до пенсиона и ссылают на подобные калоши, где невозможно флоту причинить ущерб.
Командир плавучего недоразумения, выказывающий не больше радости, нежели адмирал, поведал, что в далекие юные годы миноносец разгонялся до двадцати узлов. Ныне, рискуя котел взорвать, не даст более пятнадцати.
Команда подобралась под стать командиру – разболтанные, хамоватые и отвратительно революционные, к тому же некомплект пять человек. Привыкший к относительному порядку на Балтике, Колчак взирал на них с изумлением. Если в Севастополе такие командиры, от адмирала до мичмана, у России просто нет здесь флота!
Как бы то ни было, реликт прошлого века вытянул баржу в открытое море. Каперанг не решился перебраться на нее. Он остался на военно-морском безобразии, чтобы хоть как-то сохранить над ним управление.
Десяток матросов, отныне приписанных к «авианосцу», солдаты, офицеры и инструкторы Качинской школы колдовали вокруг С-10, ждущего своей участи на корме баржи. Колчак определил направление ветра, ровного, но не слишком сильного в этот день, и флажками дал отмашку о готовности к взлету.
Если опрометчиво верить показаниям лага линкора №273, тандем тянулся со скоростью порядка десяти узлов. Говорят, летчики в Европе с орудийных башен взлетают, если дать тридцать-тридцать пять узлов. Куда там!
По уговору первым в кабину залез Андреади. Стоя на корме и стараясь не испачкаться о грязный леер, Александр Васильевич смотрел, как завелся мотор, заклубились дымки выхлопа. В каждую плоскость, или, как любят говорить авиаторы, в план, вцепилось человека четыре. Круг винта стал практически прозрачным, а вой движка поднялся до самых высоких нот… Отпущенный командой, «сикорский» оторвался от досок, преодолев чуть больше половины палубы, сразу чуть принял в сторону, обойдя буксир. «Ура!» – донеслось с баржи. Колчак с удивлением услышал «ура» и на миноносце. Может, не все пропало?
Биплан выписал круг, потом второй, прогудел над сцепкой. На барже началась лихорадочная возня. В носу как нелепое ветрило натянулась рыбацкая сеть. У бортов появились мешки, соединенные тросами, перетянутыми поперек настила. Команда собралась в центре площадки в готовности хоть руками ловить самолет, коли он не впишется в «аэродром».
Андреади удалился версты на полторы, развернулся и зашел на спуск. Колчак натурально перестал дышать. За секунду до сближения с баржей утих звук мотора. Аппарат запрыгал по палубе, опасно приближаясь к правому борту, запутался стойками шасси в веревках с мешками и остановился.