Спускаясь по лестнице в вестибюль в сопровождении торопившейся в столовую редакторши, я договорился с ней о встрече через три-четыре дня, на записи передачи. Из здания студии я вышел в состоянии легкой, словно облачко, медленно рассеивающейся эйфории. Из головы не шла длинноволосая блондинка: она не могла не заметить моего к ней внимания. И вроде бы ей это нравилось. Но вот ушла она с улыбочкой несколько двусмысленной. Что она должна означать? Ох уж эти наши средневолжские джоконды...
За два часа, которые я провел в студии, июльское солнце поработало на славу.
Такой свирепой жары, какая стоит уже неделю, я не припомню. Ярко белесое небо, размытые очертания слепящего диска, густо парящий мокрый проспект... Поливалка еще не скрылась из глаз, а на асфальте уже проступали и на глазах расширялись бледные проплешины. Прохожих на раскаленных тротуарах мало - в большинстве магазинов перерыв, до автобусной остановки два квартала, а прогуливаться сегодня в полдень отважился бы разве что безумный. Даже автомобильный поток, обычно почти непрерывный на этом спускающемся к Волге проспекте, был сейчас какой-то вялый, словно машины побаивались надорвать свои бензиновые сердца.
Рассеянно посмотрев налево, я без какой-либо опаски вступил на проезжую часть и, воспользовавшись паузой в движении по моей стороне улицы, быстро, почти бегом попытался проскочить к разделительной полосе. Я никак не мог ожидать, что из-за большого телевизионного автобуса - кажется, их называют лихтвагенами, - который стоял у тротуара метрах в пяти от меня, вдруг вынырнет несущаяся на большой скорости машина. Но именно так и случилось: запыленная красная "ауди" с тонированными стеклами мчалась прямо на меня. По инерции я сделал еще два-три шага вперед, пересек полосу и тут же, чуть было не оказавшись под колесами "волги" из встречного потока, рванулся назад. Завизжав тормозами, шикарная иномарка вильнула к обочине, крутанулась вокруг оси и с размаху ударила задним крылом о фонарный столб, возле которого то ли пережидала движение, то ли читала объявление немолодая женщина с зонтиком и хозяйственной сумкой. Сшибла ее машина или только задела, я не разглядел - увидел уже лежавшее боком на бордюре тело с неестественно, "блошкой" подогнутыми ногами, высыпавшиеся из сумки пестрые пакетики печенья и кочанчик капусты. Раскрытый выцветший зонтик отлетел в сторону метра на четыре и еще покачивался, словно большая выдыхающаяся юла. Почему-то именно эту деталь отметило в тот злополучный миг мое сознание, видимо, изо всех сил противившееся воспринимать жуткую реальность того, что только что произошло.