…
— Готово, товарищ капитан, — прошептал невысокий красноармеец-татарин, приподняв, чтобы петли не скрипнули, створку дверей, встроенных в ворота ангара. Держа в одной руке нож, с которого стекала кровь, в другой пистолет, я вошел в ангар. В открытые под потолком окна струился свет заходящего солнца, освещая помещение. За мной в дверь тихо проникали бойцы отделения, рассредоточиваясь по ангару и беря на прицел немцев. Около двери спиной к нам стоял немецкий солдат с карабином на плече. Обернуться на шум он не успел. Нож легко вошел под ребра, достав до сердца. Аккуратно положив часового на бетонный пол ангара, я осмотрелся. В дальнем углу стоял КВ-1, вокруг которого возились несколько ремонтников в замасленных комбинезонах. Танк был уже окрашен в серый немецкий камуфляж и громко урчал двигателем на холостых оборотах. Как раз один из ремонтников закончил рисовать крест, убирая трафарет, но не КВ приковал мой взгляд, а тридцатьчетверка, стоящая в углу. Но что это была за тридцатьчетверка! На танке виднелась высокая радиоантенна, стояла командирская башенка, и на боку был приварен ящик для инструментов. На КВ было так же. И это еще не зная, что немцы сделали внутри. Не сводя с танка изучающего взгляда, я направился к ремонтникам, контролируя их боковым взглядом. Первым меня заметил ремонтник исхудавшего и изнуренного вида, в замаранном комбинезоне. Увидев его расширенные, изумленные глаза я поворотом головы велел ему уйти с дороги, и только подойдя ближе, разглядел у него под комбинезоном командирскую гимнастерку с знаками различия военинженера 1-го ранга с тремя эмалевыми прямоугольниками в петлицах. Молча кивнув головой, подполковник отошел в сторону, прихватив с собой еще одного ремонтника. На шевеление по ангару обернулся немец со знаками различия обер-лейтенанта, с привлекающим внимание огромным носом. Я даже отвлекся от созерцания тридцатьчетверки, чтобы поизумляться величиной шнобеля немца. Взвыв дизелем, КВ смолк. Из люка механика водителя появилась голова еще одного немца. Опередив обер-лейтенанта, уже открывающего рот, чтобы поднять тревогу, я громко – в ушах до сих пор звенело от шума двигателя – сказал:
— Внимание! Никому не двигаться! Вы захвачены солдатами Красной Армии. Попытки нападения или другие способы помешать нам, расцениваются как способ самоубийства при использовании моих бойцов. Всем отойти в этот угол и построится в шеренгу.
Ремонтники в изумлении разглядывали меня. До сих пор одетого в мундир лейтенанта Вермахта, со стороны я смотрелся наверное странно. В форме офицера Вермахта, с ножом в руке, с до сих пор капающей с него кровью и пистолетом в опущенной руке. Следуя взмаху моей руки, ремонтники двинулись к указанному углу. По моему приказу трое бойцов побежали к танкам. Через минуту осмотрев технику доложили, что все чисто – в танках пусто. Невозмутимо ожидая, пока бойцы проверят технику, я разглядывал двух ремонтников, одетых в наши гимнастерки. Взмахом руки, остановив подполковника, попытавшегося подойти ко мне, я после доклада бойцов повернулся к немцам: