(вместо «преславная днесь». — Κ. К.)
. Ох! ох! Не глаголю беснуется, но помрачение ума». Прискорбно, но подобные искажения и злоупотребления в целом в достаточно сильной степени влияли на отношение к древнему наонному пению, которого придерживались величайшие древнерусские распевщики Федор Христианин (Крестьянин), архимандрит Исайя (Иван Лукошко), митрополит Варлаам (Василий Рогов) и многие другие.
Вместе с тем, критикуя наонное пение, Аввакум выступает вроде бы как поборник наречного пения: «А церковное пение сам же, и чту и пою единогласно и на-речь пою, против печати слово в слово: крюки те в переводах тех мне не дороги и ненайки те песянныя не надобе ж… Да не собою я затеял так. Видев в писании, со отцы трудилися так: епископ Павел Коломенский, Данил протопоп Костромский, священномученик же Михайло, священномученик же архимарит Тихон Печерский, архимарит Суздальский Иосиф за Волгою, в пустыни с сим пением и скончался так, протопоп Конон Нижегороцкий; Логин, протопоп Муромский мученик и поборник велий, Марфа, игумения на Везниках, на-речь и единогласно пение бысть у нея… И Андреян, архимарит Троицкой, добро же житие проходил, а пел единогласно ж. Да и много бысть добрых людей, все блажиша и хвалиша пение единогласное и наречное. Многие с перевода ветхаго, по нем же аз певал, списывали, а я и без перевода, Богу помогающу, по печати пою, да и крюков тех не изгублю, ненайки лише не пою. А как один молюсь, так и не говорю: един Бог знает, как делаю, нельзя сказать».
Однако, судя по всему, Аввакум в большинстве случаев придерживался пения не по новоисправленным певческим книгам, но по старым, а чаще — так называемого пения «на глас» или же по «напеву». На это косвенно указывают его слова из «Послания рабом Христовым» (1669): «А пение подобает пети во церквах православных единогласно и на речь, против печати. Тако и Златоуст научает в Беседах Апостолских, и в Стоглаве царя Ивана Васильевича писано. Единогласно же пети повелевают собором Московским поместным. Тамо на соборе быша знаменоносцы: Гурий Казанский, и Филипп Московский, — тогда бысть игуменом в Соловецком монастыре, — а началной бысть на соборе митрополит Макарий Московский. А наречное пение я сам, до мору на Москве живучи, видел: перевод писан при царе Феодоре Ивановиче, ирмосы и обиход, и прочая. Я по нем сам пел у Казанския многажды. Оттоле и доднесь пою единогласно и на речь, яко праведно так. По писанию, как говорю речь, так ея и пою. А знамени на которой речи прилучится много и неизворотно все выпеть: и ево отложить небранно, токмо речи не отлагай. И в старыя времена иныя фиты все выпевают, а иныя и отлагают, да то нет ничево: речь бы была чиста, и права, и непорочна. А знамя иной знаменное поет, а иной тот же стих путем поет