— Да что это он мне все мерещится, — шепнула она,-
— и во сне и наяву!.. Ах, зачем я его видела!.
Прежде мне было только скучно, а теперь!.. Тут снова послышался шорох.
— Это ты, Дарья, — спросила девица тихим и приветливым голосом.
— Я, матушка, — отвечала входившая в светлицу толстая, здоровая девка в крашенинной душегрейке, затрапезной юбке и кожаных чеботках, надетых на босу ногу.
— Батюшка дома?
— Нет, ушел вместе с Антоном… Не с кем словечка перемолвить!.. Я было толкнулась к хозяйке, и та на рынок ушла… вот я, Софья Андреевна, к тебе; все-таки вдвоем повеселее… Да что это?.. Никак, ты плачешь?..
— Нет, Дарья, так…
— Как так!.. Смотри-ка, смотри! слезы так и льются!..
— Скучно, Дашенька, грустно!
— И, матушка! о чем тебе грустить? — сказала Дарья, садясь на скамью. — Уж тебя ли батюшка не лелеет!.. Чего у тебя нет?.. И платья шелковые, и дорогие монисты, и жемчужные ожерелья…
— Жемчужные ожерелья!.. А на что мне они?..
— Как на что?.. Открой скрынку, да и любуйся?.. Нет, Софья Андреевна, не гневи Господа!.. Коли твое житье не житье, так что же наше?.. Вот ты захотела Москву посмотреть, — батюшка тебя в Москву привез…
— В Москву!.. Так по-твоему этот постоялый двор — Москва?
— А как же!.. Разве ты из своей светлицы Ивана Великого не видишь?
— Москва!.. — повторила вполголоса девица. — Да неужели в самом деле я вижу Москву в первый раз?
— Вестимо в первый, матушка.
— Так отчего же мне кажется… Кремль, соборы, Иван Великий… да, да! я уж их когда-то видела… Ах, как мне тяжело!.. Вот так и хочется о чем-то вспомнить… Да нет, не могу!.. Знаешь ли, Даша: у меня в голове бывает иногда — ну точь-в-точь, как ночью, когда начинает заниматься заря… станет светлеть… светлеть… Вот, смотришь, сейчас и солнышко взойдет… вдруг набегут тучи, все потускнеет, подернется мглою, и опять потемки — опять ничего! Помнишь ли, Даша, когда мы ехали Москвою, я вдруг вскрикнула?
— Помню, матушка!
— А знаешь ли отчего?
— Да оттого, что к нам в повозку заглянули пьяные стрельцы.
— О, нет! Я их не видела.
— Так отчего же?
— А вот отчего: мы проехали мимо большого дома с высоким теремом. Как я на него взглянула, так у меня сердце и забилось!.. Ведь этот дом… Ну, вот, ты опять станешь надо мной смеяться…
— Нет, не стану. Ну, что этот дом, Софья Андреевна?
— Да, да! Этот дом, два крыльца с большими навесами, терем с тремя окнами, белая каменная кладовая с железной дверью — все это показалось мне знакомым, родным, вот так бы туда и бросилась… Помнишь, как я заплакала?.. Ты, верно, думала оттого, что меня напугали стрельцы?.. Нет, Дашенька, мне жаль было расставаться с этим домом.