— Видишь, Дмитрий Афанасьевич? — шепнул Ферапонт.-^ Вон там впереди… налево… что за человек такой в белом балахоне?
— Человек!.. Где?
— Да вон там за кустом… подле самой дороги. Левшин засмеялся.
— Ну, — сказал он, — правду говорят, что у страха глаза велики!.. Да это березовый пень.
— Неужели!.. Ах он проклятый!.. В самом деле пенек!
— Разбойников-то я не боюсь, — прервал Левшин, продолжая ехать вперед, — лишь только бы нам не заплутаться… Да ты хорошо ли расспросил о дороге?
— Как же… Нам все надо держаться правой руки, пока не доедем до большой поляны, а там повернуть налево мимо пожарища…
— Какого пожарища?
— Да вот хозяин постоялого Двора мне сказывал, что на этой поляне, в большом скиту, жили еще прошлого года раскольники, и жили, говорят, смирно. Да пришел к ним какой-то старец Пафнутий, из Сибири — и учал их уговаривать: «Примите, дескать, православные, ради царствия небесного, венец мученический: окреститесь, братия, крещеньем огненным!» Они сдуру-то ему и поверили: заперлись кругом, подожгли свой скит, да вместе с ним и сгорели. Говорят, будто бы теперь на этом пожарище не раз слыхали по ночам проезжие, как стонут и воют души погоревших еретиков.
— А этот злодей, что их подучил, сгорел также с ними?
— Нет, он себе на уме!.. «Мне, дескать, братия, нельзя быть вместе с вами вольным мучеником: мне надо и другим проповедовать». Хозяин постоялого двора сказывал мне, что он и теперь еще спасается где-то здесь в лесу, на сосне.
— На сосне!
— Да, батюшка!.. Живет на ней, ни дать ни взять, как соловей-разбойник.
— А почем знать, может быть, он и в самом деле разбойничает?
— Видно, что нет, а то боярин Куродавлев давно бы спустил его с этой сосны, да только на веревке.
— А разве этому Куродавлеву указано разбойников ловить?
— Нет, Дмитрий Афанасьевич, он так — ради своей потехи ловит воров. Савельич рассказывал мне, что этот Куродавлев такая гроза на всех здешних разбойников, что и сказать нельзя! Дворня у него большая, народ все удалой. Как пройдет слух, что начали часто проезжих грабить, так он мигом, холопов своих на ноги, сам на коня и уж тут ему не попадайся!.. У него с разбойниками расправа короткая: попался живой — петля на шею да на первую сосну! А там мотайся себе, пока добрые люди снимут. Савельич мне рассказывал, что он этак однажды настиг в пустом ските целую шайку разбойников, человек до пятнадцати, отбил у них двух проезжих купцов, которых они захватили на большой дороге, а их всех до единого, кого из пищалей перебил, кого перевешал.
— Неужели всех?
— А что ж, батюшка… Иль по головке разбойников-то гладить?.. Ведь не даром пословица: «вора помиловать, доброго загубить».