Несмотря на свою богатырскую мощь, Ферапонт не скоро выломал крепко заколоченную дверь; но вот наконец она соскочила с петель. Четверо мужчин и две женщины, одна старая, а другая молодая, давя друг друга, кинулись с такою поспешностию вон из сарая, что чуть было не сбили с ног Ферапонта. Страшно было взглянуть на эти человеческие остовы: их бледные, искаженные страданием лица, их помутившиеся, полоумные глаза были ужасны! «Хлеба, Бога ради, хлеба!» — кричали они, толпясь около Ферапонта. Молодая женщина, которая, по-видимому, казалась покрепче других, уцепилась за него и простонала едва слышным голосом:
— Воды — ради Христа, воды:
— Ах, сердечная! — сказал Ферапонт, — хлебца-то я вам найду, да воды-то где мне взять?
— Вот здесь близехонько есть ключ, — проговорил один из затворников, — кабы было чем зачерпнуть…
— Ключ?.. Где?
— Вон за кустами, в овражке.
— Побудь-ка, батюшка, с ними, — сказал Ферапонт, — я сбегаю да принесу в шапке водицы, а ты вынь из кисы початый хлеб; да смотри, Дмитрий Афанасьевич, не давай помногу — не годится!.. Коли они денька два ничего не ели…
— Нет, — прошептал один из затворников, — вот уж третьи сутки…
— Эвона! — прервал Ферапонт, — шутка вымолвить: третьи сутки без еды!.. Вот, дай им теперь хлеба вволю, так они все перемрут. Я помню, дядя мой Терентий попал однажды в волчью яму и не евши просидел в ней трое суток…
— Да провались ты со своим Терентием! — вскричал Левшин. — Видишь, они чуть живы!
Ферапонт побежал за водой, а Левшин слез с коня, привязал его к дереву и велел этим вольным мученикам сесть в кружок. Когда он вынул из кисы хлеб, они не усидели на своих местах и с радостным воплем кинулись, исключая молодой женщины, навстречу к Ле-вшину.
— Тише, братцы, тише! — сказал он, стараясь удержать хлеб, который они вырывали у него из рук. — Садитесь опять в кружок — всем достанется. Да садись же!.. — повторил он строгим голосом. — А не то я вам ничего не дам!
Эта угроза подействовала: затворники уселись по-прежнему на землю, и Левшин, отламывая небольшие куски от хлеба, стал их оделять по очереди. Когда он подошел к молодой женщине, которая томилась жаждой, то она промолвила:
— Батюшка, и есть-то не могу!.. Дай мне пить… Ох, тошно!., смерть моя!
— Потерпи, любезная, потерпи! — сказал Левшин. — Ну вот, мой слуга и несет вам водицы!
Женщина вскочила и, несмотря на свою слабость, бросилась бегом навстречу к Ферапонту.
— На-ка, лебедка! — сказал он, подавая ей свою войлочную шапку. — Выкушай!.. Да тише, тише!.. Будет покамест.
— Батюшка, дай еще!