— Эх, не ладно! — сказал долгобородый, почесывая затылок. — Чтоб худо не было!.. Вы слышали, православные, что он нам сулит?
— Слышали! — отвечали вполголоса все раскольники, поглядывая друг на друга с приметным ужасом.
— Что вы это, братие, чего испугались? — спросил Андрей.
"— Да как же, батюшка! — промолвил долгобородый. — Разве ты не слышал?.. Старец Пафнутий проклял нас!
— Так что ж?.. Проклятия, изрекаемые нечестивым, падают на главу его.
— Вестимо! — подхватил Филипп. — Ну, чего вы испугались?.. Да пусть себе лается, над ним бы и тряслось, — разбойник этакий!.. Все горшки у меня перебил!
— Я давно бы спровадил его из наших мест, — сказал Андрей, садясь в передний угол, — да боюсь, чтоб этот шальной и вас всех не оговорил: и так идут о вас дурные слухи… Эх, братие, братие! губите вы вашими делами нашу правую веру!.. Да что ж вы стоите?.. Садитесь! Мне надобно еще о другом побеседовать с вами.
Когда все поместились кругом стола, Андрей, обращаясь к Филиппу, сказал:
— У вас сегодня в сумерки была в лесу драка с проезжими?
— Была, батюшка! — отвечал Филипп.
— За то, что они помешали Пафнутию довершить его беззаконное дело?
— Да мы еще тогда, отец Андрей, думали, что дело то наше законное.
— Лжешь, Филипп! Ты и тогда этого не думал.
— Покарай меня, Господи!..
— Полно, Филипп, не клянись, не прилагай греха к греху!.. Ну, пусть другие это думали* а ты себе на уме!.. Эх, Филипп, заела тебя корысть!.. Ну, да речь не о том. Вы захватили одного из проезжих.
— Не я, отец Андрей!.. Я не указывал никого брать. Все это старец Пафнутий переполошил всю братию. Это, дескать, языки калужского архиерея — их надо допросить.
— Я не о том тебя спрашиваю. Один из этих проезжих у вас ли теперь в скиту?.. Ну, что же ты молчишь?.. Уж не опоздал ли я?.. Избави Господи!.. Да отвечайте же мне, жив ли этот проезжий?
— Живехонек, батюшка, — сказал долгобородый. — Он сидит теперь в кладовой отца Филиппа.
— Ну, слава тебе, Господи! — промолвил Андрей, перекрестясь. — Отлегло от сердца!.. Да знаете ли вы, глупые, кто этот проезжий?.. Ведь он человек не простой: он из начальных людей стрелецкого войска, и прислан сюда не от калужского архиерея, а едет из Москвы с грамотой к боярину Куродавлеву.
— К боярину Куродавлеву! — повторили с робостью все раскольники. Филипп побледнел.
— Да, к боярину Куродавлеву, — продолжал Андрей. — Дело то не шуточное. Его надо немедленно освободить.
— Освободить? — сказал Филипп. — Нет, отец Андрей, это легко вымолвить… Ведь он одного из наших вовсе изувечил… полно, будет ли жив.