Иногда ему снились сны. И в них он непременно летал. Он чувствовал как парит в пространстве тело, ощущал мощные потоки восходящего воздуха, наслаждался играми лучей заходящего солнца на горизонте… Просыпаясь, он долго лежал, не двигаясь, заново переживая сон, вспоминая до малейшей подробности; но тем тоскливее становилась обычная жизнь.
Однажды кот встретил ту кошку. Она весело мурлыкала, слушая своего нового ухажера. Но едва своими зелеными глазами увидела необычные фиолетовые кота, осеклась, нос ее побледнел, словно она узрела призрак; и кошка поспешила увести ухажера подальше, стремясь избежать неприятного для всех троих разговора. Кот в мрачном настроении вернулся домой. «Все хуже и хуже», — горько подумал он и раздраженно отмахнулся от соловья, подлетевшего к нему.
Ах, лучше бы он этого не делал. Этот жест оказался роковым. Отброшенный соловей ударился о стену, упал на землю и умер, сломав шею. Тут же испуганные и возмущенные птицы взлетели и начали в воздухе громко обсуждать преступление кота. Потом все вместе выразили ему презрение как предателю — и разом покинули, оставив в одиночестве.
Но кот ничего не слышал и не замечал. Сейчас для него существовал лишь этот комочек перьев, который только что летал, — летал! — а теперь уже не шевелится и не двигается. У кота была благородная душа, он не мог даже помышлять о ненависти к тем, кто от рождения наделен тем, о чем он мечтает без надежды. И тем не менее, только что он убил одного из них.
И вот тогда что-то сломалось в нем. Кот медленно поплелся, не видя, куда идет, не осознавая даже, что идет. Так, в забытьи, он преодолел полгорода, пока лапы не привели его к самой высокой в городе башне. И только здесь, подняв взор, он прозрел.
Все происходящее казалось ему сном. Страшным сном. Вот-вот он проснется, и все станет по-прежнему. Не будет никакой встречи с кошкой, не будет убитого соловья. Не будет даже кота… Но он не проснулся.
И кот начал взбираться на вершину башни. С каждым шагом он словно выбирался из болота, день за днем поглощавшего его, — из болота уныния, бессмысленности, безнадежности. Каждое движение давалось с трудом, но приносило новую долю просвета в затуманенные мысли кота.
Когда он стоял на самой вершине башни, солнце уже начало заходить за далекий горизонт, собираясь покинуть эту половину мира. Тяжесть куда-то исчезла, удивительная легкость чувствовалась в теле. И, зная, что все — только сон, кот понял: сейчас это свершится.
Он ступил на самый край парапета, почти падая в бездну. Крикнул: «Смотрите, я лечу!» Напрягся. Выгнул спину. Прижал уши. Резко распрямил лапы. Прыгнул.