Слева, где гладь грязно-желтого льда, донесся сильный треск, я тут же придержал Зайчика. Под нами качнуло, а в том месте, где трещало, взметнулись жаркие струи воздуха, превращая лед в пар.
Обнажилась широкая впадина с сухой землей, что пошла неприятными трещинами. Со злобным шипением в небо ударил широкий столб багрового пламени. В нем проступила массивная фигура красного гиганта с чудовищно переразвитой мускулатурой и короткими, но массивными рогами по краям головы.
Адский жар превратил воду в пар и выжег болото на десятки ярдов вокруг, но даже, стоя во впадине, красный гигант все равно выше меня, хотя я сижу в седле и на арбогастре.
Багровое пламя исчезло, чудовищный гигант стал зримее и опаснее. Я чувствовал, что такому раздавить меня, что мне муху, и хотя вижу рога, но это все равно хищник с низким лбом и жутко огромной нижней челюстью.
Лик его ужасен, все пороки, какие только можно вообразить, отпечатались на его лице, и, похоже, он этим гордится.
Я сидел не двигаясь, а он как с момента появления в столбе багрового огня вперил в меня ненавидящий взгляд, так и не отводил его, но молчал, не двигался. Я запоздало вспомнил, что это только в рассказах дураков и невежд Сатана, дьявол или простые вампиры могут явиться к человеку незваными и даже войти к нему в дом, на самом деле они даже заговорить не могут первыми, за исключением тех, с кем уже установились какие-то дружеские или приятельские отношения.
— Сэр, — проговорил я, чувствуя, как отчаянно бьется сердце, — меня зовут Ричардом. Я пришел, как понимаю, по вашей просьбе. Надеюсь, вы не предложите мне ничего недостойного, иначе разговор будет тут же окончен.
Гигант тут же ожил, наклонил голову, словно старался рассмотреть такое ничтожное создание получше, а под нависающими костяными утесами толстых надбровных дуг вспыхнули багровые глаза.
— Я Вельзевул, — прогрохотал он таким голосом, что я сразу подумал и о грозовых тучах, и о подземных толчках. — Я… говорить…
Я ответил осторожно:
— Говорите, я как бы слушать.
— Сорок лет назад, — сказал он грохочуще, — я заключил сделку с одним из достаточно известных рыцарей.
— На душу? — спросил я с пониманием.
Он чуть наклонил голову, мне показалось, что это стоит ему такого же усилия, как мне согнуть столетний дуб.
— А что у человека есть еще, кроме души?
— Резонно, — пробормотал я.
— Тогда вы понимаете…
— А в чем проблема? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и не выказал мой страх.
Он ответил тем же грозным голосом, в котором прозвучала с трудом сдерживаемая безумная ярость: