Я вернулась обратно в кровать, продолжая повторять: «Это все горе. На самом деле папы здесь не было». Затем я, наконец, заснула после того, как ворочалась с боку на бок достаточно продолжительное время.
На следующее утро я встала, и Кертис, которому в то время было почти четыре года, выбежал в коридор. Он сказал: «Мама, я видел дедушку ночью!» Я открыла рот и смогла произнести только: «Правда?» Он ответил: «Да! Он пришел в мою комнату и стоял возле кровати».
Как мог трехлетний ребенок додуматься до такого? Я спросила его: «Ты спал?» Он ответил: «Нет, мама, мои глаза были открыты. Я не спал. Я видел его!»
Так я узнала, что папа действительно был там. Другого объяснения быть не может. Это был прекрасный опыт для меня, потому что я узнала, что любовь не исчезает.
И снова ребенок подтвердил случившееся с его матерью и убедил ее, что ее переживание реально. Эта история несколько отличается от обычной ПСК со свидетелем, потому что сначала отец Лесли навестил ее, а потом отправился к своему внуку в другую комнату.
Когда два или более людей вместе участвуют в ПСК, они вовсе не обязательно переживают одно и то же. Вариации могут быть объяснены индивидуальными особенностями интуитивных способностей, восприимчивости и понимания. Четыре следующих истории были рассказаны людьми, которые вместе пережили ПСК, находясь в одном месте в одно время, но их личные переживания значительно отличаются друг от друга.
Джинни — стоматолог-гигиенист из Джорджии. Она получила подтверждение радостной ПСК со своими сыновьями — Майком, утонувшим в семнадцать лет, и Филиппом, умершим при рождении тринадцатью годами ранее.
Через три недели после смерти Майка я пришла в церковь на крещение. Внезапно я почувствовала касание к своим плечам справа налево, и услышала голос моего сына, обращавшегося ко мне: «Я здесь, мама». Я знала, что это был Майк, и решила, что так на меня действует горе.
Примерно в ту же минуту я почувствовала твердую руку на своем левом плече. Затем голос, которого я никогда прежде не слышала, звучавший несколько более зрело, чем голос Майка, сказал: «Мы оба здесь, мама». Я подумала: «О, Боже! Я совсем плоха, меня уже можно поместить в психиатрическую лечебницу».
Я взглянула на свою четырнадцатилетнюю дочь Мэнди, сидящую рядом со мной, а она посмотрела на меня. По ее щекам текли слезы. Мэнди сказала: «Мама, ты чувствуешь Майка?» Она сказала, что не слышала и не видела его, только ощущала его присутствие.
Я и надеяться не смела на такое подтверждение. Моя сыновья действительно касались меня и говорили со мной. Я верю в это всем сердцем!