Обычно грозы в горах коротки, хоть и жестоки. Но эта бушевала уже несколько часов, и Нэнси начала подумывать, как бы всем застигнутым ненастьем в ресторанчике не пришлось тут же коротать ночь. Даже если ливень кончится, пройдет немало времени, пока затопленные дороги станут проезжими.
Ресторанная мебель не создана для того, чтобы проводить здесь долгие часы. Это может надоесть кому угодно, даже человеку, прячущему свои карты подобно Уоткинсу. Возможно, позднее он подобреет хотя бы от скуки. Не желая разговаривать с ней, он что-то промолвил. Даже простое «нет» — это уже разговор. Неприязнь к прессе не означала, что он вообще никогда не заговорит с женщиной. Она надеялась, что заговорит.
Первоначальное безразличие у нее сменилось острым любопытством и даже симпатией к человеку в железных оковах.
Нэнси полагала, что психологический очерк мог бы помочь результату его апелляции. Пусть даже не явно сочувствующий. Она хотела сделать упор не на убийстве — старой новости, а на теперешней смерти его матери, на том, что произошло с его семьей после приговора. А такой хорошо образованный человек, как Уоткинс, должен был бы сообщить множество интересных деталей тюремной системы, подмеченных внутри нее.
Конечно, ее первоначальное побуждение разговорить его было вызвано не чем иным, как профессиональным интересом. Но то волнение, которое ее колени ощущали даже сейчас, по прошествии приличного времени, было чем-то совсем другим. И ее желание снова взглянуть ему в глаза — теперь, скорее, не стальные, а цвета серого дождя — конечно, было чем-то сугубо личным. Когда-то ей довелось побывать с экскурсией на атомной электростанции. Потом, уже лежа в постели за много миль от АЭС, ей представлялось, что она все еще слышит грозный гул могучих агрегатов. Присутствие рядом Уоткинса вызывало в ней схожие ощущения.
Ни она, ни сержант с осужденным не собирались пока идти, намереваясь спокойно переждать бурю. Первыми не выдержали сборщики. Заявив, что их полноприводной грузовичок справится с любой дорогой, они уехали.
Нэнси заказала кусок яблочного пирога, который с таким смаком умял сержант. Она отнесла его вместе с прочим имуществом за пару столиков от того, где сидели пленник и его страж. Поев, она вытянула ноги и откинулась на спинку стула, вытирая платочком рот.
Внезапный грохот крупных градин по оконным стеклам и крыше насторожил ее. И, судя по испуганным возгласам вокруг, всех других тоже.
— Как думаешь, с нами ничего не случится? — запинаясь спросила седая женщина, которая тогда, при появлении в ресторане Уоткинса, судорожно вцепилась в руку своего пожилого спутника.