Она закончила бинтовать грудь охранника и присела на корточки. Джо доверчиво протянул руку и коснулся ее пальцев своими. Сознательно она бы себе такого никогда не позволила, но неожиданно ее пальцы инстинктивно ответили на это ласковое прикосновение.
— Вы неплохо запеленали сержанта, — сказал он ей. — Может быть, вам следовало стать медсестрой.
Уголки губ его чуть изогнулись, что, похоже, должно было изображать улыбку. Как бы то ни было, после этого ей снова захотелось говорить с ним.
— В нашей семье уже есть доктор. Моя сестра Джейн — штатный врач Балтиморской больницы.
— Звучит так, будто в роду Пикфордов есть два достойных отпрыска.
— Три — потому что, если я и могу себя назвать достойной, то вслед за братом и сестрой. Они оба образованнее меня. Наш Стивен служит в госдепартаменте и недавно получил благодарность от госсекретаря.
— У меня тоже есть младшая сестра. Я долго не видел ее, до того как появился дома несколько дней назад.
В голосе преступника прозвучала тоска, и сейчас это не показалось ей удивительным, как могло быть еще пару часов назад.
Он провел мизинцем взад-вперед по костяшкам ее пальцев, и это нежное прикосновение отозвалось ласковым теплом внутри. Конечно, не надо было бы позволять подобное, но это действовало успокаивающе после жутких событий, которые они только что вместе пережили.
— Сестренка не навещала вас… э…
— В тюрьме? — Он запросто выговорил слово, которого она тактично постаралась избежать. — Нет. Я ей не позволил. Уже один суд так сильно подействовал на ее нервы. Тут не до семейных визитов в тюрьму.
Уоткинс снова провел пальцем по тыльной стороне ее маленькой теплой ладони, которую он сжимал в своей руке. Его восхищала ее женственность и в то же время недюжинная сила, которую он сразу же ощутил. Ее тепло благодатно входило в его тело, расслабляя усталые мышцы и даже снимая ноющую боль над бровью.
Когда они возились с охранником, он очень старался не прикоснуться к ее бедру, которое двигалось так соблазнительно близко. Господи, как же он старался! И преуспел в этом не больше, чем когда в шестилетнем возрасте мужественно пытался держаться подальше от чулана, куда его мама сложила рождественские подарки, в их мрачном доме. Но осмелился только на игру с ладошкой.
Он ждал, что Нэнси отдернет руку. Лучше бы она это сделала. Эта игра болезненно напоминала ему обо всем, чего он лишился. Но ради собственной жизни нельзя было отпускать руку, которая так чувственно подрагивала в его руке. Держа ее, он почти заставил себя поверить, что он обычный человек, как любой другой, имеющий право ласкать женщину, наслаждаться общением с ней…