Про съемки Поля ничего не знала, иначе на самом деле обязательно спустилась бы в бухту. Но сейчас ее гораздо больше заботило то, что ответит Борис… Он еще раз откусил сливу, щелчком закинул косточку под куст, а потом неторопливо проговорил:
— Ты мне Полюшку не трожь! Она — девочка хорошая, обижать ее не надо. Что она там сочиняет, что — не сочиняет, не нам с тобой разбираться… И вообще стряхнул бы ты свои мослы с гамака и пошел посмотрел, как там Надька.
— А что, я не прав, что ли? — почти обиженно поинтересовался Олег. — И потом, что такого обидного ты нашел в моих словах? Девки, они и есть девки. И у Надьки свои причуды, и у…
— Замолчи, я сказал! — теперь под налетом ленивой вальяжности в голосе Суханова определенно угадывались нотки угрозы.
— Все, все, все! Ухожу, Марь Ивановна, ухожу, ухожу…
Жалобно скрипнувшую калитку Поля толкнула с чувством легкого, мстительного торжества. Правда, лицо ее при этом оставалось беспечно-веселым. Она собиралась сделать вид, что абсолютно ничего не слышала и, наверное, воплотила бы свои благие намерения в жизнь, если бы не последняя, больно царапнувшая по сердцу фраза Олега: «И все-таки странно: если ты так по-рыцарски к ней относишься, то почему не женишься?»
— О, Полька, с молоком и хлебушком! — радостно завопил Сергеев, когда она, обогнув пышный куст шиповника, появилась у гамака. Оживление его было подлинным. Олег обычно с искренностью младенца мгновенно забывал то, о чем говорил только что. Суханов улыбнулся одними глазами и взял у нее из рук сумку.
— А хотите знать, что я делала сегодня? — Поля, сняв шляпку, нервно сдула со лба челку. — Сегодня я дебютировала в кино. В бухте снимали что-то такое пиратско-средневековое, и я играла в массовке. Правда, стояла на самом-самом заднем плане, так что меня, наверное, в кадре видно не будет, но все равно попала в артистки…
Вечером они с Борисом пошли в кафе «Прибой». По местным меркам оно считалось чуть ли не банкетным залом, но на самом деле было довольно маленьким: столиков десять внутри и столько же снаружи… Выбрали себе место на террасе у узорчатой оградки, увитой цепкими виноградными лозами, заказали вина, печеных фруктов и сыра. Было тепло и тихо. (Вокалист-абориген, к счастью, в этот день отдыхал.) Только стрекотали цикады, да где-то совсем близко, шурша песком, всползали на берег ласковые волны.
— Боря, а почему ты, правда, на мне не женишься? — спросила Поля, когда бутылка «Бастардо» уже наполовину опустела. — Мы вроде бы давно вместе, все у нас хорошо. Во всяком случае, мне так казалось… А об этом как-то даже разговор ни разу не заходил.