Борис собирался что-то ответить, но Поля только горько покачала головой, повесила на плечо сумочку и быстро сбежала вниз по ступенькам террасы.
Сначала она летела бегом, петляя от улочки к улочке и слыша за спиной торопливые шаги. Потом шаги куда-то пропали. Поля остановилась и прислушалась. Бориса и в самом деле не было. Она расстегнула сумку, достала сигарету и прикурила. Курилось плохо, без удовольствия, дыхание все еще не восстановилось после незапланированной пробежки. Кроме того, противно дрожали пальцы. Сделав три или четыре глубокие затяжки, она бросила окурок на землю и затушила его носком туфли. Где-то за соседним забором яростно и громко залаяла собака. Поля поправила ремешок на плече и быстро пошла вниз по улице. В самом деле, уже надо было торопиться: темнота, непроглядная, тяжелая, как бархат, опускалась на Гурзуф стремительно и неумолимо. Ей казалось, что она четко представляет себе короткую дорогу до дома: в конце улицы поворот налево, потом еще поворот, и метров двести до столь любимого артековцами продуктового магазина, но на деле все оказалось не так просто. Во всяком случае, на том месте, где должен был находиться маленький домик из красного кирпича, вдруг возникло массивное строение за высоким забором с неизменной табличкой: «Осторожно, злая собака!» Табличку Поля разглядела уже с трудом: действительно становилось очень темно. Она заторопилась и поэтому не заметила канавы, предательски разверзшейся у нее под ногами…
Больше всего было жаль новых туфель с сеточкой на пятке и маленьким каблучком. Даже в темноте было видно, что грязь налипла на них сплошным вязким слоем. А еще было жаль ногу. Выбравшись из канавы на дорогу, Поля осторожно ощупала лодыжку и поняла, что та угрожающе распухла. О переломе, слава Богу, можно было не думать: идти худо-бедно она могла, но все равно приятного было мало.
Как назло, поблизости не валялось ничего даже отдаленно похожего на палку. Импровизированную трость сделать было не из чего. Сильно припадая на одну ногу, Поля заковыляла вперед. Домишки, еще пять минут назад выглядевшие аккуратными и довольно компактными, теперь почему-то стали длинными, как самолетные ангары. Ей уже казалось, что улица эта в принципе не может закончиться, когда впереди вдруг огромным зеркалом блеснуло море.
Оно и вправду было похоже на зеркало, старинное, тусклое, отражающее бесконечное звездное небо. Теперь, ночью, в нем не было и тени полуденной, пляжной беззаботности. И даже не оттого, что на волнах не колыхались людские тела, резиновые матрасы, мячи, игрушки, а в воде не висели студенистыми цветками медузы. Дело было в другом. В какой-то особенной, первозданной тайне, которой дышало все вокруг.