Ну что же, работа хоть и тяжелая, зато спокойная. Накидал раствор в ящик подъемника, нажал на кнопку, ящик поднялся на крышу, а ты сидишь, ждешь, когда они там его опорожнят. Опорожнили – нажимаешь кнопку, ящик спускается. Снова накидал раствор – ну и так далее.
Как-то вдруг обнаружилось, что деревья, растущие по периметру Лабиринта (сейчас уже не помню, какие), зацвели – как будто приплыло туманное японское облако, и черные пташки зачирикали на розовом фоне.
Малярийная рябь пробирала лужи, со дня на день следовало ожидать появления головастиков, скоро-скоро заплещут они счастливыми микрохвостиками в теплых микроболотцах.
Через ямы и траншеи в размокшем грунте перепрыгиваю, как веселый лягушонок – да-да, я уже не головастик, полгода службы за плечами! Как сладко дышится в розовом тумане! Блуждаю между серых, шершавых, как наждачная бумага, стволов, спешу на свое сегодняшнее рабочее место. Наконец вижу подъемник, возле которого сидит на рулоне рубероида вольнонаемная мотористка Марина, черноглазая, как итальяночка, в расстегнутом ватнике, и я галантно сдергиваю пилотку.
– Че, раствор грузить пришел? Ну, докладывайте, товарищ солдат, как служится?
– Нормально, – говорю я, сажусь рядом, закуриваю.
– Потихоньку, – говорю я, куря. – Всякое бывает.
– Че смотришь? – говорю я, пепел не стряхиваю – кончик сигареты похож на родовой наш замок в северной Англии. Или – в южной Шотландии? Надо же, за шесть месяцев забыл месторасположение собственного замка. Позор.
– Ты ведь из Ленинграда? – спрашивает Марина. – Что там танцевали, когда ты призывался?
– Твист, шейк… Не помню, – отвечаю я.
С ревом лавируя между деревьями, к нам подкатывает черный, весь в кляксах желтой глины, самосвал. Из кабины выпрыгивает шофер в кожаной куртке, приседает, как мортира, и орет:
– Час уже кручусь вокруг вашей говенной стройки, и хоть бы одна падла на глаза попалась…
– Ну и че ты расшумелся? – перебивает его Марина. – Сам виноват, что такой дурак. Спросил бы у кого.
– Так у кого? – Шофер, заметив, что Марина из себя очень даже ничего, сразу успокаивается. – Никого ж не видать.
– Так обед потому что.
– Раствор я привез, – улыбается шофер. – Кручусь вокруг, знаю, что для кровельщиков, а где они, эти кровельщики?
– Ну и че орать? Давай вываливай. Вот сюда, поближе к подъемнику.
– Мне ж еще три ездки сделать надо, – уже оправдывается шофер. – А внеурочно я не нанимался.
– Вот и вываливай.
Шофер залезает в кабину. Кузов самосвала запрокидывается, и на землю, громко шурша, сползают жидкие серые полтора кубометра.