Спектакль доставил Мэриголд огромное удовольствие. В нем шла речь о женщине, которая изменила своему мужу, и, хотя сюжет пьесы не был точным отражением ситуации, возникшей в жизни Мэриголд, иногда ей становилось не по себе.
После спектакля они решили немного пройтись пешком. Был холодный ясный вечер, совершенно неожиданно сменивший туманный день.
— Вам понравилось? — спросил тревожно Пол, видимо обеспокоенный ее молчанием.
— Да. Очень.
Он взял ее руку и тепло пожал ее.
— Вы как-то притихли.
— Я просто размышляю. Мне хочется знать, что бы я делала на месте этой женщины.
— О, ей стало бы намного лучше, если бы она прекратила врать, — заявил Пол. — Между людьми, которые любят друг друга, не должно быть секретов.
— Иногда откровенность только мешает.
— Вздор, Мэриголд. Всегда нужно знать правду и принимать все как есть.
— Вы полагаете, что если сказать правду, то исчезнут все вопросы? Вдруг эта женщина потеряла бы своего мужа?
— Ничего подобного. Произошла бы отвратительная ссора, и они бы решили, что никогда не будут счастливы снова. Но потом они бы обязательно все уладили, потому что были необходимы друг другу. — В голосе Пола звучала абсолютная уверенность в своей правоте, и Мэриголд обнаружила, что почти завидует его простому восприятию жизни.
— Хорошо, возможно, в этом частном случае вы и правы, — заметила она нерешительно. — Но другие люди…
— При чем здесь другие люди? — возразил Пол с улыбкой. — Это всего лишь абстрактная проблема. Не волнуйтесь так.
— Ладно. — Мэриголд беззаботно рассмеялась, хотя для нее эта проблема была вовсе не абстрактной. — Жизнь представляется вам милой и простой, не правда ли, Пол?
— Вы имеете в виду, что я не могу испытывать сложных чувств? — добродушно спросил он.
— Нет! Конечно нет. Я просто думаю, что для вас существует только черное и белое, но ведь бывает и серое. Вас это не беспокоит?
— Пожалуй, нет. Есть вещи, которых я не могу простить, но их очень мало. Иными словами, мой девиз — будь счастлив сам и дай другим быть счастливыми по-своему.
Мэриголд едва удержалась от желания спросить, что же это за вещи, которых он не мог бы простить.
— Неудивительно, что Стефани так любит вас, — решилась сказать она.
— Вот как, Мэриголд? — Он замедлил шаг. — Мне очень приятно это слышать.
Что-то в его тоне заставило сердце Мэриголд испуганно забиться, и внезапно ей показалось, что пустынная улица, по которой они шли, отгородила их от всего остального мира.
— Да, я думаю, вы подходите друг другу, — выдавила она. — Я… я ужасно рада. Стефани обо всем мне рассказала.