Маргарита кое-что слышала о расцвете голландской живописи в прошлом веке. Поклонник ее сестры, имевший богатую библиотеку, позволял ей брать книги по искусству, когда Маргарита пришла в восторг от его картин. Однако теперь ей захотелось узнать об этом побольше. Ей было не совсем понятно то явное пренебрежение, какое выказал Ян картинам, висевшим вокруг на стенах. Однако она ясно видела, что голландская картина заметно выделяется на общем фоне всех остальных полотен. Ее краски словно излучали свет, безудержное веселье и буйство жизни. Маргарита чуть пододвинулась, чтобы встать точно прямо против полотна.
— Это автопортрет самого живописца?
— Нет. Лично я считаю, что это один из закадычных друзей-гуляк самого Рубенса.
Маргарита понимающе закивала головой.
— Не об этом ли полотне вы спрашивали своего брата в гостинице, как только мы приехали в Ригу? — Про себя же Маргарита подумала, что это одна из тех картин из-за которых они так долго задержались во Франкфурте-на-Одере. Все из-за каприза императрицы, нетерпеливо желавшей полюбоваться своими новыми приобретениями.
— Вы, наверное, слышали, как я задал ему этот вопрос? — спросил Ян. — Да, именно о ней шла речь в последнем письме от Хендрика. Брат писал, что картина продается и что он надеется приобрести ее.
Он прищурился и внимательно всмотрелся в полотно.
— Хотя Рубенс умер более ста лет назад, его влияние чувствуется во всех работах современных живописцев. — Он посмотрел на нее. — Даже во Франции.
Она резко повернулась к нему:
— Вы бывали в моей стране?
— Очень часто. И там я нашел множество красивых женщин.
«Да, — с негодованием подумала про себя Маргарита, — вот каким образом он составляет мнение о странах, в которых бывает». Ей больше не хотелось продолжать беседу.
— Извините, мне надо идти. Мне не следовало так далеко заходить во внутренние покои дворца, но что поделать, виной тому мое любопытство. Но как вы узнали после отъезда императрицы, где вам надо вешать картину?
— Мне была указана эта зала во время моего последнего визита во дворец. Великая княгиня, которая неравнодушна к живописи, едва прослышав об этом полотне, буквально не давала мне покоя. Она хотела, чтобы я достал картину во что бы то ни стало, она хотела повесить ее в своих покоях. — Тут в его голосе зазвучала ирония. — Однако императрица, случайно услышавшая наш разговор, вдруг возникла перед нами и, обвинив княгиню в неуместном тщеславии, повелела, чтобы указанную картину доставили ей, она ей нужна для украшения залы.
Ей стало интересно, из-за чего поссорились между собой две могущественные дамы, причем при свидетеле. Хотя следовало признать, скупость была одной из самых неприятных черт императрицы.