— А я надеюсь, — продолжал он, явно развеселившись, — что ты присоединишься ко мне.
Мейва закашлялась. Она не ослышалась?
— Поеду ли я с тобой? — пролепетала она.
— При условии, что ты хорошо себя чувствуешь, конечно. Если нет, то мы забудем об этом.
— Мне кажется, уместнее спросить, готов ли ты к этой поездке.
— Ну, кого же мне брать с собой? Ты моя жена, в конце концов.
— Я знаю. Это то немногое, что я знаю.
— Тогда к чему сомнения? Я думал, ты с удовольствием сменишь обстановку.
— Конечно, — согласилась Мейва. — Однако хочу напомнить, как два дня назад ты говорил, что я еще недостаточно здорова, чтобы встретиться с внешним миром.
— Я ничего не забыл, но в уединении ты поправляешься чересчур медленно. Может, вместо того, чтобы оживлять старые воспоминания, мы должны создавать новые и радоваться жизни? И лучше всего начать там, где ты никогда не была. — Дарио решительно взглянул на жену. — Ну, что скажешь?
Ошеломленная, она пожала плечами:
— Не знаю, что и сказать.
— Соглашайся. Давай начнем все сначала и посмотрим, куда это нас приведет.
— Второй медовый месяц?
— Да.
— Только ты и я? Ну, ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю. Начинаем сегодня же вечером. Или так, или я ухожу в монастырь, потому что, держась от тебя на расстоянии, я гроблю свое здоровье, не говоря уже о том, что мне грозит сумасшествие.
— Разве? — За всю свою жизнь Мейва не испытывала такого восторга. — Боже, никогда бы не подумала!
Смеясь, Дарио перепрыгнул через стол и взял ее за руки:
— Тебе известно, какое действие ты оказываешь на меня, маленькая шалунья.
— Но я не думала, что ты когда-нибудь поддашься.
— Не стоит недооценивать себя, Мев. Я слишком долго не засыпал рядом с тобой и слишком долго не просыпался по утрам. Я желал тебя, но не хотел заниматься любовью в спешке или украдкой, как это почти случилось тем вечером. Поэтому я улетел в Милан, поручив Антонии приготовить комнаты к нашему возвращению.
Мейва замерла. Возвращение к супружеской жизни уже не казалось ей подарком. Хозяйское крыло выглядело каким-то безликим, несмотря на шикарное убранство. Оно было тщательно вычищено. Никто не собирается открыть ей тайны прошлого; их просто убрали с глаз долой. И она поставила бы последние деньги на то, что все секреты хранятся в запертой комнате.
Гробовая тишина воцарилась на террасе. Дарио заметил:
— Я надеялся на более восторженный ответ, моя дорогая.
— Все это очень неожиданно, и я еще не до конца поверила, — заявила она, чтобы скрыть подозрения, охватившие ее. — Честно говоря, в душе я боюсь, что ты передумаешь.