— Вкусно, — проговорил Наварро с набитым ртом.
— Спасибо. А теперь, раз мы стали друзьями и партнерами, может быть, ты скажешь мне свою фамилию?
— Наварро — вполне для меня достаточно. Когда люди узнают тебя слишком близко, они могут залезть в самую душу. Я никого не хочу туда впускать. Надеюсь, ты не возражаешь против этого.
— Хорошо. Наварро, так Наварро, — ответила Джесси. — Я знаю, как мужчины дорожат своей личной жизнью. Я выросла среди мужчин и знаю их очень хорошо.
— Ты замужем? — неожиданно спросил он.
— Нет. А ты женат?
— Не-а.
— Джесси, сколько тебе лет?
— Двадцать четыре. А тебе?
— Двадцать семь.
— Наварро, у тебя есть семья?
— Никого.
— А у меня, кроме папы и Тома, есть еще сестра и бабушка.
— Сколько им лет?
— Кому?
— Твоим брату и сестре.
— Ему тринадцать, а ей — двадцать. Она тоже не замужем.
Неожиданно их болтовня прервалась. Джесс отставила тарелку и взяла палочку. Она нарисовала на земле карту и сказала:
— Я живу здесь. Это хорошая земля, там много воды. Вот почему Флетчер так хочет получить ее. А сам он живет здесь, за горами, — показала Джесси. — Пока он не завладеет нашей землей, он не может расширять свои владения. Он зависит от ручьев, которые на его земле могут пересохнуть в любую минуту. Еще у него есть несколько скважин с ветряными насосами.
— Вы живете в самом центре земель, принадлежащих апачам и команчам.
— Ты бывал там? — спросила она.
— Нет.
— Команчей уже давно победили, и с ними у нас нет неприятностей. И никогда не было, потому что папа заключил с ними перемирие, как только приехал на это место. Эту мысль подсказал ему Джон Меузбэк из Фредериксбурга. В сорок седьмом году мистер Меузбэк заключил с ними мирный договор, и они никогда не нарушали его границ. Папа сразу завоевал их уважение и дружбу. Когда они приезжали к нему, он давал им табак, бусы, одежду, одеяла, посуду, но никогда виски или оружие. Он всегда держал про запас какие-нибудь вещи, чтобы дарить им. Индейцы любили его и доверяли ему. Он не был для них опасен, поэтому они никогда не были опасны для нас.
Наварро был заинтригован.
— А апачи? Я слышал, что они до сих пор совершают набеги в этом районе. Они живут по своим собственным правилам — грабь, но не давай ограбить себя, убивай, но не давай себя убить, бери в плен, но не попадайся сам, обманывай, но не дай обмануть себя. Во многих племенах больше ценится хитрость, чем отвага или сила. Смелый воин нужен только в случае опасности. Хитрый и удачливый вор для них более важен.
— А как же правда и ложь? Честь? Или они не боятся кары Господней?