— Я бы не стала называть это пытками. Но… да, его план заключался в этом. Точнее, наш план. Десять минут наедине с Клуном. Так мы это называли.
— Десять минут?
— В переносном, конечно, смысле.
— Вы вытащили Тома из тюрьмы, чтобы подвергнуть его пыткам?
— Мы хотели, чтобы он понял, как чувствовала себя она. Как чувствовала себя Джонс, когда делала те страшные записи в своем дневнике. Мы хотели, чтобы он ощутил ее боль, ее ужас. Мы хотели, чтобы он прошел через то, через что пришлось пройти ей.
— Месть? — недоверчиво спросил я.
— Месть. Возмездие. Воздаяние. Для этого существует много слов. Но как ни выбирай, как ни называй то, что мы планировали, суть не меняется: мы собирались преподать ему урок, поквитаться с ним. Получить в конце концов удовлетворение. Я так и не почувствовала удовлетворения после того, как спасла Розу, потому что для того негодяя все закончилось слишком легко и быстро. Я не хотела, чтобы так продолжалось дальше. Для меня смысл был в этом: получить удовлетворение.
— Вы испытали удовлетворение, когда столкнули с дерева того паренька-соседа?
Она бросила на меня недовольный взгляд:
— По крайней мере он узнал, что такое беспомощность. Он узнал это так же хорошо, как моя сестра. Он узнал, что значит быть слабым и беззащитным. Разве не так? Разве не так?
Я не знал, что сказать. «Конечно, узнал».
Кельду мои сомнения не терзали.
— Он получил свое. А я получила удовлетворение.
Прежде чем заговорить, я молча повторил последнее слово. Но слова, подходящие для описания моих собственных чувств, ускользали или казались слишком слабыми.
Кельда подалась вперед.
— Перестаньте, Алан, не будьте таким наивным. Подумайте сами. Вспомните одиннадцатое сентября. Если бы родственникам и близким погибших предложили десять минут наедине с Бен Ладеном, полагаете, они бы отказались? Подумайте о жертвах в Оклахоме. Вспомните Макуэя. Вот и мы с Айрой решили, что имеем право на десять минут. Мы все продумали и знали, что с ним сделаем.
— Уроки страха? Каждый из вас спланировал свои уроки страха, да? Вы хотели, чтобы ему было так же страшно, как и ей?
— Я хотела, чтобы он постоял вместе с Джонс над обрывом, почувствовал прикосновение руки к спине, толчок… Хотела, чтобы он испытал то же, что испытал тот парень, когда свалился с дерева. Я хотела, чтобы он ощутил ужас падения, услышал, как хрустят его собственные кости.
— Тот парень не свалился с дерева. Вы столкнули его. И не для того, чтобы наказать, а чтобы спасти сестру.
— Это не важно.
— Том Клун никого не убивал, Кельда, — продолжал я, едва сдерживая закипающую злость. — Не он убил Айви Кэмпбелл. И он не имел никакого отношения к смерти Джонс. Он ни в чем не виноват.