Дверь открылась, и на пороге возникла Лорен. На ней было короткое летнее платье, которое она называла «тряпкой», а я обожал. На ногах — ничего. Сидевшая у нее на руках Грейс махала ручонками, распевая что-то вроде «Папочка, папочка». Обе собаки были на поводках, и я сразу заметил, что Лорен удерживает их из последних сил.
При виде такой картины на ум пришло слово «буколика».
Трогательные видения, подобные этому, почти заслоняли от меня реальность, в которой моя жена страдала от рассеянного склероза. Не совсем, но почти.
— Здравствуйте, мои милые.
Я выключил радио, опустил стекло и кивнул в сторону гаража, украшенного протянутыми крест-накрест желтыми лентами и огромным, похожим на гигантскую розу бантом. Зная, что сделать это все одной Лорен было бы не по силам, я сразу понял, что кто-то оказал ей помощь.
— Что здесь происходит?
Одновременно я мысленно прошелся по датам, которые могли каким-то образом выпасть из памяти. Годовщина? Нет. День рождения? Нет. Валентинов день? Нет. Рождество? Сомнительно.
Лорен улыбнулась. Ее черные блестящие, как антрацит, волосы уже отросли настолько, что она могла убирать их за уши. Она покачала головой, и фиалковые глаза блеснули, отражая свет фар.
— Открой свой подарок. И не волнуйся, ты ничего не забыл.
— Открыть гараж?
Лорен снова кивнула.
— Да.
Я дотронулся до кнопки, и двери гаража начали медленно раскатываться в стороны. Бант лопнул в тот момент, когда внутри вспыхнул свет, и я увидел незнакомое транспортное средство, занимающее то самое место, которое обычно занимала моя машина.
Я знал этот автомобиль, но я не узнал его. А потом все понял.
Моей первой машиной был очень подержанный красный с белым верхом мини-«купер» 1964 года. Я любил ее. Ни более ни менее.
Но вот она не отвечала мне взаимностью.
Оглядываясь назад, я вижу, что ошибся в ней так же, как ошибся потом, спустя несколько лет, в моей первой жене, той, с которой делил постель до Лорен. Ослепленный блеском, опьяненный страстью любви с первого взгляда, я позволил чувствам увлечь меня и совершенно утратил способность смотреть на мир объективно.
Я называл машину Сэди. Она была такая же роскошная и требовательная, как и моя первая жена. И так же, как моя первая жена, Сэди была восхитительной девочкой, которая слушалась твердой руки, но, к сожалению, имела стойкое отвращение к плохим дорогам.
Все мои средства уходили на Сэди. Я тратил на нее деньги, которых у меня в ту пору не было. В отличие от Мередит, моей бывшей, она не питала слабости к персидским коврам. Ее слабость заключалась в электрической системе. В запутанном мире ее проводов обитало куда больше гремлинов и привидений, чем в том дешевом ужастике, который мы вместе смотрели в открытом кинотеатре. Сколько я ни вкладывал в Сэди, стараясь добиться ее расположения, ей все было мало. Ее аппетиты не знали границ. Она меняла генераторы, соленоиды, свечи и все такое прочее с такой же легкостью, с какой Мадонна меняет белье. Во всем, что касалось электрических компонентов, Сэди проявляла неумеренность азартного картежника: ей всегда было мало. Но фул-хаус у нее никогда не получался.