Я молча кивнул. Велосипед — моя страсть, а лето — самое подходящее для этой страсти время года.
— Но кое в чем тебе повезло, — добавил доктор Марти. — Во-первых, ты не играешь в гольф, а значит, тебе не придется страдать еще и из-за этого. А во-вторых, машина у тебя с автоматической коробкой передач. Будь иначе, тебе пришлось бы больше ходить пешком.
Вспомнился рассказ О. Генри, и я, едва сдерживая слезы жалости к самому себе, рассказал Марти о стоящей у меня в гараже новенькой и еще не объезженной «БМВ». Марти расстроился почти так же, как и я. Как человеку, свихнувшемуся на автомобилях, ему не надо было объяснять, что у моей мини — стандартная коробка.
В знак утешения он предложил покатать меня на ней.
Мне хотелось плакать.
Я всегда старался скрыть от пациентов собственные повреждения. Даже полоска пластыря на щеке могла потребовать детального и как минимум часового, точнее, сорокапятиминутного, объяснения того, что именно стало причиной такого несчастья. По крайней мере один из трех или четырех пациентов выразил бы сомнение в правдивости моей версии — «порезался, когда брился», — и мне пришлось бы снова и снова повторять, что все в порядке и на самом деле у меня нет никакой злокачественной меланомы.
Конечно, всегда находились и такие — и они составляли большинство, — которые предпочитали не замечать ничего, какими бы явными ни были следы полученных мной повреждений. Зацикленные на собственных расстройствах или болезненных пристрастиях, они либо не могли, либо не желали обращать внимание на такие мелочи, как пластырь на моей скуле, распухшую после посещения дантиста щеку или ярко-красный панцирь, в котором под абсолютно неудобным углом покоилась моя правая рука.
Невзирая на советы Лорен, предлагавшей мне немного отдохнуть от работы, я уже на следующий после злосчастного падения день отправился в офис. Мне казалось, что время пробежит быстрее, если я сосредоточусь на проблемах других людей вместо того, чтобы размышлять о собственных.
По четвергам я заканчивал поздно, так что первому пациенту было назначено на десять утра. Рука все еще болела, и ибупрофен, которым я сопроводил наспех проглоченный сандвич с тунцом и луком, оказался недостаточной защитой от терзавшей меня боли. В общем, день обещал быть долгим.
Лорен уже позвонила Дайане и, рассказав о постигшем меня несчастье, предупредила о возможных последствиях, которые могли проявиться под действием тестостерона, например, в форме каких-нибудь мазохистского характера заявлений. Дайана встретила меня очень любезно и, пока я ожидал пациента, принесла кофе с булочкой и несколько раз извинилась за то, что напоила меня пивом, результатом чего — в этом она нисколько не сомневалась — и стало мое падение. Я напомнил, что выпил в «Триане» всего лишь один стакан, и заверил Дайану в том, что ни в коем случае не считаю ее ответственной за случившееся.