Итак, в чем же заключается третья причина, побудившая меня согласиться на просьбу Кельды перенести наши встречи на более позднее время? Назовите это как хотите — Лорен и Дайана возможно и даже наверняка употребили бы понятие «рационалистическое обоснование», — но у меня почему-то сложилось впечатление, что я как раз тот, кто способен помочь Кельде Джеймс.
И как бы ни устал я от своей работы, каким бы эмоционально опустошенным себя ни чувствовал, безразличие еще не заполнило меня целиком.
На следующий после моего падения день Кельда опоздала на сеанс и появилась только в шесть десять.
Еще при первой встрече она предупредила, чтобы я не ожидал от нее пунктуальности, что иногда сеансы будут отменяться в последнюю минуту, а иногда она даже не сможет позвонить и просто не придет. Такая уж у нее работа. Она не спросила, устраивает меня это или нет. Ей нужно было мое согласие, но не более того.
Я немного подумал, а потом сказал, что в случае опоздания буду ждать ее в течение двадцати пяти минут, и если она не появится, то при следующей встрече даст объяснение. Если причина неявки не будет связана с работой, ей все равно придется платить.
— Договорились, — сказала Кельда.
* * *
Причины, по которым люди приходят к специалисту по клинической психологии, многообразны. Нередко одни присылают других. Жены — мужей. Родители — подростков. Боссы — подчиненных.
А иногда, как я только что узнал, дедушки — оправданных убийц.
Но чаще всего люди обращаются к таким, как я, потому что им больно. Обычно боль эта не новая. Наиболее типичны случаи, когда человек, прежде чем пойти за помощью, жил с болью годы или даже десятилетия. Жил и терпел. И если он вдруг решается проконсультироваться с психотерапевтом, значит, случилось что-то такое, после чего сил терпеть боль уже не осталось. Она стала невыносимой. Или же человек решил, что жить с ней дальше не может. Что-то случилось.
Мотивация Кельды представляла собой комбинацию двух перечисленных выше категорий. Во-первых, она определенно страдала от боли. В этом не было никаких сомнений. Во-вторых, ко мне ее послали. Сделал это врач-невролог Ларри Арбатнот. Случай Кельды выступал из ряда ординарных, потому что боль ее была скорее физической, чем душевной. Ларри лечил ее от хронической боли в ногах и, столкнувшись с трудностями в постановке диагноза, согласился продолжать работать с ней только при условии, что она встретится с психотерапевтом, который должен выяснить, не является ли психологический фактор сопутствующим компонентом ее заболевания.
Пациенты, проходящие курс лечения того, что они считают чисто физической болезнью, не очень-то любят, когда врач упоминает о возможном присутствии психологического компонента. Кельда в этом отношении не отличалась от других. В ходе первых трех сеансов она то и дело активно выражала неприятие этой идеи, и я уже приготовился к тому, что так будет продолжаться и дальше. Мне не понадобилось много времени, чтобы уяснить: поколебать ее уверенность не так-то просто.