Таким предполагал я развитие нашей беседы. Но получилось иначе.
Словно специально для того, чтобы доказать, как сильно я заблуждаюсь, Том сказал:
— Она покончила с собой, когда мне исполнилось четырнадцать.
— Извините, мне очень жаль, — машинально ответил я.
Да, мне было жаль его, он потерял мать. Но жалел я также и о том, что допустил ошибку, посчитав, что разговор о матери был не главной, а побочной темой. Прощупывание — или, как некоторые это называют, зондаж — закончилось, и я приготовился перейти в другой режим, который позволил бы этому столь многое потерявшему человеку осознать и понять боль, оставшуюся в нем от самоубийства матери.
Однако у Тома были другие мысли. Пожав плечами, он сказал:
— Мне стало легче, когда она умерла. То сумасшествие, в котором мы жили, ее чередующиеся приступы уже начали по-настоящему меня доставать. После ее смерти я смог наконец сойти с этих американских горок. Конечно, покататься вверх-вниз весело, но только в меру. А какое может быть веселье, когда ты теряешь контроль над подъемами и спусками. Представьте, что бы вы чувствовали, если бы вас в любой момент могли оторвать от любого дела и усадить на переднее сиденье старенького «фольксвагена». Вы меня понимаете?
Том быстро обернулся через левое плечо, потом снова посмотрел на меня.
Мое лицо ничего не выражало.
— Я думал, вы спросите, как она с собой покончила. Все спрашивают. Всем, похоже, хочется знать.
— Вы хотите рассказать об этом?
Он пожал плечами, словно говоря «ну, мне-то все равно», и начал ковырять корку запекшейся крови на тыльной стороне ладони левой руки.
— Хотите верьте, хотите нет, но она перерезала себе горло. Моя мать по-настоящему тронулась. То есть, я хочу сказать, надо быть действительно сумасшедшим, чтобы перерезать себе горло. Согласны?
У меня появился вопрос:
— Скажите, Том, это вы нашли ее после самоубийства?
В голове у меня мелькнула картинка: четырнадцатилетний мальчик перед телом покончившей с собой матери. Мелькнула и моментально пропала, словно кто-то поспешно переключил канал, нажав кнопку дистанционного управления.
Он кивнул:
— Да. Жуть.
Корка отвалилась, и на ее месте набухла большая красная капля. Том смотрел на нее так, как смотрят на севшее на руку насекомое.
— На основании этого вы должны были бы провести связь между самоубийством моей матери и убийством Айви Кэмпбелл.
— Простите?
— У них обеих было перерезано горло. Ничего себе совпадение. Так вот мне говорили. Многие почему-то сочли это доказательством того, что самоубийство матери вызвало у меня желание повторить то же самое с Айви. Те психиатры, что со мной беседовали, были уверены, что это очень важно. А вы как думаете? Не хотите покопаться в этих фактах? Может, обнаружите парочку алмазов?