Время клонилось к вечеру, когда Соловьев вернулся в горком. В приемной его поджидал Никита Бадейкин. Николай Иванович сразу и не узнал учителя. Никита был одет в синюю, хорошо выутюженную пару, в вышитую украинскую сорочку. А когда узнал, то не мог про себя не отметить, что Бадейкин хотя и роста небольшого, но парень приятный, держится просто, хорошо.
Николай Иванович пригласил Бадейкина в кабинет, открыл окно и показал Никите на кресло. Тот сел.
— Прочитал я вашу рукопись, — начал Николай Иванович, усаживаясь в свое кресло. — В целом она мне понравилась. Только кое-что, по-моему, надо исправить. Я тут подчеркнул. А почему вы скороговоркой сказали об участии здешних работных людей в пугачевском восстании? Среди них были интересные люди, приближенные Пугачева. Или вот, о Климе Косолапове. По вашему исследованию выходит, что не будь Косолапова, не было бы и выступления рабочих. А ведь с этим согласиться нельзя. Так ли это? Подумайте. А книга ваша нужна. Думаю, что вы ее сделаете.
— Постараюсь, — сказал Никита. — Но у меня есть к вам просьба.
— Выкладывайте.
— Видите, материала я собрал много, но не все. Перерыл в городе все, что можно перерыть — и в архивах, и у частных лиц, и в библиотеках. До многого еще не могу докопаться. Чувствую, что-то есть значительное, а оно-то и ускользает, не могу за него ухватиться.
Никита стал рассказывать, чего именно ему нехватает. Он больше и больше вдохновлялся.
Николай Иванович смотрел на Бадейкина с интересом.
Бывают такие люди, которые на первый взгляд ничем не обращают на себя внимания. Даже черты лица у них какие-то невыразительные. Но они сразу преображаются, когда речь заходит о их любимом занятии. Зажигается в их глазах какой-то огонек, освещает все лицо, и одухотвореннее и красивее оно становится тогда. Таким и был Никита Бадейкин. Его немного продолговатое лицо, с голубыми глазами и белесыми ресницами и бровями, с толстыми губами в этот момент озарилось именно светом того огонька. И Николай Иванович подумал: «А ведь чертовски привлекательный парень, этот Никита Бадейкин!» И вместе с тем, это был тот самый Бадейкин, которого и знал Николай Иванович: застенчивый, простецкий, с открытом душой.
— Да-а, — задумчиво проговорил Николай Иванович и вдруг порывисто встал, прошелся по кабинету. Потом остановился перед Никитой и сказал:
— Что ж! Мы вам поможем! Говорите, в городе все архивы перевернули?
— Все.
— А мы вот что сделаем: отправим вас в Челябинск. Там и архивы посолиднее и люди знающие есть. Не найдете — что ж, в Москву поедете.