— Я предпочла бы, чтобы вы поставили здесь мою девичью фамилию, — замялась женщина.
— Ну что же, как пожелаете. Что же мне написать? Я вас слушаю…
— Напишите так: Луизе-Габриэль-Антуанетте де Ла Шез-Мари.
— Через дефис? Как Шез-Дье?
— Да, но между Шез-Мари и Шез-Дье нет ничего общего, скорее наоборот… Шез-Дье находится в Верхней Луаре, а Шез-Мари — в Пуату. Я родом оттуда, семейство наше обосновалось там давным-давно и проживало вплоть до смерти моего последнего дядюшки, разорившегося в пух и прах. Он продал все-все, даже последнюю семейную реликвию: хрустальный бокал из очень красивого дымчатого хрусталя. Этот бокал, как гласит семейное предание, дошел до нас от самого дальнего предка, от которого, собственно, пошел наш род, он был любимым конюхом короля Генриха Четвертого и тоже следом за своим государем стал добрым католиком. Именно он, как говорят, и дал двойное название «Шез-Мари» нашему родовому поместью, чтобы таким образом указать на свое отречение от веры гугенотов и переход в католическую веру, а до него это маленькое поместье называлось просто «Ла Шез». Теперь там колония для малолетних преступников.
— Туда помещают детей из того же департамента? — спросила Клеманс, но я нисколько не удивился ее вопросу и тому, что именно это ее заинтересовало.
— Как правило, нет, считается, что их нельзя оставлять там, где они жили, среди прежних друзей… Так что их туда привозят отовсюду.
— Итак, оказавшись в одиночестве, без особых средств к существованию, вы, прождав понапрасну своего принца из сказки, решились уехать?
— Да нет, я ждала не напрасно. Я полюбила господина Леона, имя у него было вполне подходящее: Парфе,[1] это был красивый мужчина… не из наших краев, приезжий… Он был торговым представителем крупной фирмы, торгующей винами; проще говоря, коммивояжером. Мой дядюшка был последним клиентом, к которому он должен был заехать… Господи, я спрашиваю себя, почему я вам все это рассказываю…
— Потому что вам это нужно… вам нужно выговориться… — сказала Клеманс, и в ее голосе прозвучало искреннее сочувствие. — Так что же, дядюшка вас благословил и отдал вам то немногое, что у него еще оставалось, чтобы вы могли обосноваться здесь?
— Видите ли, мсье Леон постарался устроить нашу жизнь самостоятельно, без чьей-либо помощи. Мы много раз переезжали с места на место и в конце концов осели здесь, остановив выбор на «Золотом орехе», потому что приобрести это заведение вполне оказалось нам по средствам. Да, сейчас, конечно, здесь все поблекло, краски потускнели, обои выцвели, но в общем-то ничего не изменилось. Все так, как было в первый день, когда мы его купили…