Одновременно я обвинял себя в том, что завел себе столь привлекательную, столь вожделенную для других подругу, и во мне начал звучать довольный голос моего первого патрона из «Осанна лимитед», хозяина компании по производству предметов религиозного культа, самого большого рогоносца на свете. Он говаривал: «Женитесь на страшной, уродливой женщине, и тогда вы можете быть — спокойны». Я получил, впрочем, как и все служащие «Осанна лимитед», щедрые авансы от мадам Лимитед, которая устраняла наши последние сомнения тем, что произносила в нос: «Вы все поддаетесь, потому что вы меня не боитесь. Только красота позволяет сохранять дистанцию, держит на расстоянии».
* * *
Мы отправились поужинать, заказали свежих устриц, а потом катались по ночным парижским улицам на самой малой скорости. Ничто не доставляло нам такого удовольствия, как медленно-медленно ехать куда-то без определенной цели, наслаждаясь игрой струнного квартета, ибо звуки, извлекаемые музыкантами из инструментов, доносились до нас из кассетного магнитофона; вот так мы и ездили по тем улицам, по которым мы, вероятно, не пожелали бы пройтись пешком. Когда мы замечали где-нибудь статую, мы подъезжали к ней, останавливались и пытались припомнить ее историю или найти табличку, в которой рассказывалась история героя, чей облик был запечатлен в мраморе.
Мы были похожи на всех простых смертных, и потому у нас были места, куда нас влекли наши воспоминания, но которых мы избегали из боязни испытать разочарование или из суеверия, из нежелания вновь переживать печальные моменты нашей жизни. Иногда мы приближались к таким местам бессознательно, причем приближались почти вплотную, так что у нас едва хватало времени резко развернуться и уехать прочь.
Такими местами для нас были лавчонка Пенни Честер в Марэ и мастерские «Осанна лимитед», где я после увольнения из армии провел пять лет моей жизни.
Почему-то каждый раз во время таких прогулок мне казалось, что статуи притаились в садах и парках. Очень немногие стояли на тротуарах, словно вышли заниматься проституцией. И вот у статуи, изображавшей Жанну д’Арк, у церкви Св. Августина Клеманс внезапно, как говорится, с бухты-барахты спросила меня, правда ли, что произведения Маргарет Стилтон «не имеют ни запаха, ни музыки».
— Мой дорогой обожаемый ангел, да не обращай ты внимания на то, что говорят твои собратья по перу. Следуй примеру этой Жанны, возвышающейся над нами и не слушающей никого и ничего, кроме тех таинственных голосов, что слышала и слышит только она сама. У кого это нет запаха? У тебя? Да от твоих произведений исходит точно такой же аромат, каким обдает тебя толпа прохожих на улице! Это твои-то романы лишены музыки? Да они наполнены звуками симфоний! Не тревожься и не смущайся. Одному лишь мне известно, что бронзовый щит Маргарет Стилтон защищает самое нежное тело и самую уязвимую душу. И пусть Стилтон принимает на себя все удары и отражает их, а Клеманс будет получать мои поцелуи.