— Что же вы, полковник, не сказали мне, что наш доктор вдобавок ко всему ещё и поэт? — обратился генерал к сидевшему в кресле полковнику Франсуа:
— Я этого не знал. Никогда не читал стихов Решида.
— Пожалуйста, прошу вас, полюбуйтесь. Даже по-французски пишет.
Франсуа с интересом взял протянутый листок, — прочитал, хмыкнул. Генерал насторожился.
— Вам что-то кажется смешным, полковник?
— К сожалению, вы ошиблись, мой генерал, — это стихи не доктора Решида.
— А чьи?
— Наши, отечественные.
— То есть как это — наши?
— Это из Виктора Гюго. «Тёмные ночи».
Генерал взял листок обратно и, бормоча себе под нос, начал читать:
— Здесь право попрано. У силы же ответ
На все вопросы дня — «давить». Иного нет.
Везде — голодные, какой ни вспомнить город:
Худеет Франция от своего позора.
Прибавки труженик потребует — и вот
С ним пушка разговор в открытую ведёт,
Чтоб ярость нищеты глушили гром и пламя…
Ришелье сердито отшвырнул бумагу и, чтобы скрыть неловкость, пошутил:
— Жаль, рано умер Гюго!
Полковника Франсуа забавляло неловкое положение, в которое попал генерал. Ришелье вызвал его, чтобы позлорадствовать, показать всю недальновидность поведения полковника по отношению к доктору Решиду. Ну что ж, Франсуа постарается отплатить ему тем же.
— Хорошо, если окажется, что вы не поторопились с арестом, мой генерал. У доктора Решида весьма много благодарных пациентов и друзей. Для его ареста нужны, по-моему, довольно веские основания.
У генерала кровь прилила к лицу.
— Ей-богу, полковник, вы оригинал! Основания… Какие по-вашему нужны ещё основания? Вот слушайте, что он пишет: «Всюду убийства, разрушения, смерть… Истребляется целый народ. Мне стыдно за Францию так, как если бы я сам был французом». Дальше слушайте: «С той ночи, — это он имеет в виду ту ночь, когда эти бандиты посмели подняться! — прошло более шести лет. За эти годы цветущая страна стала сплошной тюрьмой, и всё равно этот удивительный народ сражается. Пришло время всем разделить судьбу своего народа. Пример доктора Руа передо мной как упрёк, а ведь он француз!»
Ришелье поднялся и зашагал по комнате, вытирая платком вспотевшее лицо. Остановился возле полковника и, глядя на него сверху вниз, сказал:
— Может быть, хватит оснований? Самый фанатичный коммунист с удовольствием подписался бы под этими строками. Нет, дорогой полковник, вы или слишком осторожны или слишком беспечны. Если мы…
Сильный грохот помешал генералу договорить. Через мгновение грохот повторился. И почти сразу же — ещё.
Генерал шагнул к окну. Полковник Франсуа не спеша поднялся и тоже выглянул. Раздирая чёрное полотнище ночи, вдали поднималось к небу багровое трескучее зарево. Слышались винтовочные и автоматные выстрелы. Захлебнулась и, набрав силу, тревожно завыла сирена. Ришелье обернулся к полковнику.