Нет, решительно — придраться было не к чему. Всё блестело, сверкало, сияло чистотой, стояло и висело в своём, раз и навсегда установленном, незыблемом порядке.
Абдылхафид, ещё раз окинув взглядом всё это великолепие, направился было в столовую, но тут раздался дробный перестук каблучков и навстречу вбежала высокая, удивительно тоненькая девушка — густые чёрные и прямые волосы распущены по плечам, на лбу короткая прядь, длинная нежная шея, худенькие плечи с чуть выступающими ключицами, яркие огромные глаза. Трудно даже сказать, была ли эта девушка красива, но в глаза сразу бросалась необыкновенная её грация и трепетность. Казалось, подойди к ней поближе, и она, словно дикая козочка, топнет копытцем и убежит. Но Малике не убежала. Увидев отца, она на мгновение замешкалась, потом плавно повела рукой, как в танце, и спросила:
— Ну что, папочка, доволен?
Абдылхафид покосился на конверт, который дочь держала в руке, и недовольно сказал:
— Опять? Не делай этого, Малике. Уже и человека посылала. Хватит. Захочет — придёт. Насильно мил не будешь. К тому же… Ты, доченька, не обижайся, сегодня ему здесь делать нечего.
— Почему?! — обиженно возразила Малике.
— Как почему! Генерал не знаком с ним. Ну что ему здесь делать?
— Не знаком — познакомится.
— Но, Малике, у каждого человека свои вкусы. Кто знает, понравится ли ещё генералу это знакомство. Нет дочка, послушайся на этот раз меня. Хорошо?
Малике сдвинула брови.
Ваш генерал меня не знает, значит, и мне здесь делать нечего? — она сердито разорвала конверт и повернулась, чтобы уйти.
Абдылхафид взял девушку за плечи, привлёк к себе и мягко проговорил:
— Ну, ну, дочка… Не надо глупостей.
В гостиную вошла жена Абдылхафида Фатьма-ханум. Увидев хмурое лицо дочери, она спросила:
— Что случилось? Что вы так стоите?
Абдылхафид пожаловался жене:
— Опять письмо хочет отправить.
— Ну и что? — удивилась Фатьма-ханум. — Пусть отправляет!
— Ох, горе мне с вами! — вздохнул Абдылхафид. — Я вижу, вам ничего нельзя втолковать. Иди уж, отправляй! Пусть приходит! Ступай!
Малике просияла. Она чмокнула в щёку отца, обняла мать и убежала в столовую.
Абдылхафид вздохнул и с укоризной посмотрел на жену:
— Во всём виновата ты. Да, ты виновата… Ну скажи, пожалуйста, что ему здесь делать?
Фатьма-ханум молча подбирала с пола клочки письма. Она была недовольна. Подумаешь, генерал! Что ж, теперь из-за него надо так метаться и суетиться? Если он генерал, то и они не какие-нибудь феллахи. Но Фатьма-ханум понимала, что сейчас не время для возражений, муж устал, нервничает. Поэтому она ответила спокойно, даже слегка улыбнувшись: