– Ты дурачком-то не прикидывайся! Откуда узнал о нападении?
– Может, я по-твоему его и устроил?
– Не юли, по делу говори. Вон, видишь, – сержант ткнул пальцем в сторону свежих могил: двух наших и трёх разбойничьих, – где стражники и возницы, закончив работу, ровняли холмики, – двое убитых, четверо раненых. Двое из них – тяжело. Всего этого бы могло бы не быть, если б ты нас вовремя предупредил, и мы были бы готовы к отражению атаки, – назидательно заключил Шон.
– А так вы чего, не готовы? И потом, кто б мне поверил. Этот случайный разговор… Э-э-э, что происходит?!
Блин! Пока мы беседовали, Лиона и остальные "их благородия" уселись в карету, куда вслед за ними шмыгнула и разбойница.
– Стой! – я дёрнул дверцу на себя, едва не выдернув закрывавшего её толстяка наружу.
– Это возмутительно!
– Что ты себе позволяешь!
– Дикарь! – послышалось изнутри.
– А ну, тихо! – гаркнул я, отчего всё высшее общество застыло, кто где стоял, а юная плутовка вжалась в самый дальний угол кареты.
– Шэрх, ты чего? – насторожился Шон.
– Ты у неё оружие проверял?
– А надо?
– Я-то откуда знаю?! Я ж в этом ничего не понимаю!
– Ну-ка молодая… особа, – нашёлся сержант, – ответствуйте, как перед Создателем – оружие есть?
Та отрицательно замотала головой.
– Говорит, что нет, – "перевёл" мне Шон, как будто я тут был самый главный.
– Надо проверить, пусть раздевается.
– Что?! – воскликнул теперь уже квартет… или квинтет… В общем, все пятеро, потому что к возмущённым пассажирам кареты добавился ещё и сержант, правда в его голосе сквозило недоумение.
– А как ещё можно проверить? И сапоги пусть снимет.
– Бог мой! Сапоги-то зачем? – удивилась Лиона.
– Может, там кинжал, – не сдавался я.
Девчонка напряглась, и меня прожёг колючий, полный ненависти взгляд. Один миг, и он тут же сменился на нежный и кроткий взор обречённого на заклание агнца. Ещё мгновение, и её сорванная с плеч куртка летит мне в лицо. Хватаю её в последний момент.
– Всё! Всё забирайте! – девицу сотрясают рыдания.
– А сапоги?
– У меня там ничего нет.
– Как вам не стыдно! – укоряет нас пышущая негодованием баронесса, – Набросились вдвоём на бедную девушку! – щёчки горят, глазки сверкают, как же она прекрасна в своём праведном гневе.
Сержант мнётся, поглядывая на меня, дескать, заварил ты кашу.
– Вот, а ты говоришь "камни".
Непонимающие взгляды, только воин, хмурясь, кивает.
– Сапоги-и-и, – напоминаю я разбойнице.
– В них только ма-а-аленький но-ожичек, – хнычет та.
– Давай сюда!
Мля! Эта хрень, называется "ножичек"… "маленький".
– Это ж мизерикорд, – хрипло выдавливает Шон.