– Мизер чего? – какое-то незнакомое слово.
– Кинжал, которым убивают рыцарей, – вертит воин в руках длинное смертоносное жало.
– А-а-а, – киваю я, – Барышня, а у вас против рыцарей больше ничего нет?
– Не-е-е, – мотает та головой, а полные слёз глаза такие честные-честные. По моему, врать без запинки, это у них наследственное.
– А в кошеле на поясе что? – не сдаюсь я.
– Это всё не моё, честное слово! – море наивности плещется в широко распахнутых голубых глазах.
И мы тут же слышим историю, как одна бедная, несчастная девушка всё это похватала впопыхах, выскакивая из землянки. Ну надо же, как ей повезло!
– Что там? – теряет терпение Шон.
Плутовка развязывает тесёмки и суёт ему в руку что-то блестящее. Сержант в ауте, я тоже. Однако служивый успевает заметить ещё что-то.
– А это что?
– Всё было в кошеле, – следует поспешный ответ, – я схватила, думала, там деньги.
Воин держит добычу на ладонях, будто взвешивая улики и выясняя, на сколько всё это потянет со всеми отягчающими.
– Что вы так уставились? Что это такое? – слышится требовательный голосок Лионы, её рука тянется к конфискованным "игрушкам".
– Это оружие, – Шон делает шаг назад, цепко сжимая свою добычу в кулаках.
– Не может быть! – удивлённо воскликнула фьерра.
Торту с женой тоже поразились.
– Ни в жизнь бы не подумал, – поддакнул я.
Действительно, откуда мне знать, что лучшие друзья девушек в этом мире не бриллианты, а удавка и кастет.
– Сорэна! Это правда, что он говорит! Ты мне бессовестно лгала?!
– Фьерра Лио-о-она, я говори-ила правду, – послышалось жалобное нытьё, которое могло растрогать кого угодно, – я обрадовалась, когда металлическую пластину схватила, думала она золотая, а это – бронза…
Согласен, блестящую "игрушку" можно было принять за слиток, вот только отполирована она была нежной девичьей рукой. Для взрослого мужика – размер не тот. Впрочем, а мне-то какое до всего этого дело. Для разоблачения злодейки я и так сделал всё и даже больше.
– Я вам ни разу не соврала, а вы всё равно не верите-ы-ы-ы!
Судя по Ниагарскому водопаду, хлынувшему из глаз упавшей перед баронессой на колени и самозабвенно рыдающей разбойницей, через пару минут всем сидящим в карете понадобятся калоши, иначе они непременно замочат ноги.
– И что теперь с ней делать? А, Шэрх?
Это он что, у меня спрашивает? Я удивлённо уставился на сержанта.
– А чего ты у меня спрашиваешь? Вот, есть… этот самый… эл Тортус, – при этих словах толстяк поморщился, как будто целиком разжевал и проглотил кислый лимон, но ничего не сказал, – представитель барона. Рядом – фьерра Лиона, его дочь, а вот – жена эла. Пусть они с этим и разбираются. Судить и рядить – удел благородных!