* * *
Рой вел старенький форд, постоянно превышая ограничения скорости. Зеленый на перекрестке сменился на красный, но не убедил его остановиться. Загудели клаксоны, заскрипела резина. Кристин молчала.
– Гребаная дура! – заорал Рой, проклиная свою сестру. Это был крик отчаяния. Крик безысходности. Вчера редактор "Хот-Ньюс", которому ты лизал зад последние два года, вызывает тебя к себе и говорит, что хочет дать тебе шанс, тот самый шанс, что называют одним из миллиона, а сегодня этот редактор отводит тебя в сторону и говорит, что твоя сестра работает у Боа. – Черт! – Рой вдавил педаль тормоза в пол, избегая столкновения. Идущая впереди машина остановилась, пропуская группу школьников, деловито шагающих через пешеходный переход. Воображение. Рой увидел, как эти дети гибнут под колесами его старого проржавевшего до основания форда. Дрожь охватила его тело. Ладони вспотели. Всегда может быть еще хуже, чем есть. Всегда. Он свернул к обочине и вышел из машины.
– Что случилось? – спросила его Кристин.
– Я чуть не задавил этих детей.
– Ну, ведь не задавил. – Пожала она плечами.
– Но мог.
– По-моему, ты просто перенервничал.
– По-моему, мне не стоит больше садиться за руль, по крайней мере сегодня.
– Это значит, что мы никуда не идем?
– Да.
– Черт! Рой, почему, если у тебя плохое настроение, то ты портишь его всем, кто тебя окружает?!
– Извини.
– Нет.
– Что нет?
– Ты эгоист, Рой. Ты думаешь только о себе!
– Вот, значит, как?
– А как ты хотел?! Я одевалась, я хотела хорошо выглядеть, а ты…
– Моя сестра – проститутка!
– Но ведь не ты!
Сжав зубы, Рой заставил себя промолчать.
– Куда ты? – крикнула ему в спину Кристин.
– Домой!
– Ты забыл закрыть машину!
– Кому она нужна?!
– Не думай, что я побегу за тобой, Рой!
– Катись к черту!
– Сам катись!
Кристин поймала такси и, бормоча проклятия, забралась в пропахший плесенью салон.
* * *
Боа принял душ и накинул на все еще мокрые плечи халат. Зеркало в ванной снова напомнило ему о старости. Любое тело, как бы за ним не следи, рано или поздно теряет свежесть и подтянутую форму. Лишний вес, дряблость и все эти недомогания перед дождем и в плохую погоду… Особенно когда тебе за пятьдесят…
Боа было за пятьдесят. Если быть точным, то пятьдесят три. Он вытер волосы мягким полотенцем и заглянул в комнату своих детей. Два кучерявых, чернокожих близнеца давно уже выросли из детских кроватей, но все еще оставались неразлучны. Боа мог бы выделить им по две комнаты, а то и по три в этом большом доме, но близнецы довольствовались одной, словно боялись расстаться друг с другом. Детская пожарная машина, брошенная посреди комнаты, все еще мигала красным светом. Одиннадцать лет. Им всего лишь одиннадцать лет, думал Боа, не решаясь войти в комнату. Когда ему было одиннадцать, у него уже не было игрушек. Его мать продала его своему дилеру за дозу героина. Проклятый педофил! Зубы Боа скрипнули. Нет, у него был лишь один шанс, чтобы выжить, и видит Бог, он его не упустил. Толстые губы дилера прикоснулись к его щеке, игриво ухватили за ухо… Снова скрип зубов.